Вознесение

Мехмед ибн-Ибрагим был великим муфтием еще при султане Баязиде, для которого он составил книгу законов "Слияние морей", - она еще и теперь считалась непревзойденной, ибо сказано было в той книге, что особа султана является местом слияния двух морей - царства и знания - и местом восхода двух светил - смелости и кротости. Высокое уважение заслужил ибн-Ибрагим и у султана Селима. Однажды, разгневанный неправедным судом султана, муфтий взял корзину, сложил в нее все свои книги и, придя к Селиму, твердо указал ему на незаконность его решения. За это муфтия прозвали Зембилли Корзина. Как-то Селим, проезжая по улицам Стамбула, пропустил муфтия вперед, и конь Зембилли швырял копытами грязь и забрызгал джюббе султану. Селим завещал положить на его гробницу одежду, освященную грязью муфтиева коня. Еще завещал он положить ему в головы ларец с фетвами[69] муфтия, который руководил его поступками, а в ногах шкатулку с шахматами и нардами персидского шаха Исмаила: мол, буду топтать, воскреснув, все мирские утехи.

Можно сказать, что Зембилли перешел в наследство Сулейману от его деда и отца, и наследством этим молодой султан немало дорожил, во всем прислушивался к советам старого мудреца. Поэтому когда муфтий при великом визире Ибрагиме попросил султана выслушать его, Сулейман кивнул почтительно и не прикрыл глаза веками, как это привык делать, а уважительно смотрел на Зембилли. Муфтий любил высказывания пышные и запутанные, но тут уж не было выхода, приходилось слушать терпеливо и до конца, и уж если мог слушать сам султан, то его великому визирю, как бы насмешливо он ни поглядывал на Зембилли, тоже приходилось прикидываться внимательным и даже восхищенным.

- Большой львенок, - степенно молвил муфтий, - перл венца царства и могущества, жемчужина небосвода величия и владычества, хозяин колыбели величия, преемник султанского величия и благополучия, великий, могущественный Мехмед, который является младшим из сыновей его султанского величества, могущественного, как судьба...

Ибрагим с любопытством смотрел на длинную жилистую шею старого Зембилли, словно бы хотел проследить, как извлекаются из нее эти пышные слова, ибо такие слова, считал он, должны рождаться только где-то в желудке или в печени, но отнюдь не в голове. А муфтий между тем, понятия не имея, что за ним могут наблюдать с такими нечестивыми мыслями, упоенный собственным красноречием, продолжал неутомимо плести химерическую сеть своего пышнословия:

- Ныне он младенец, правитель престола колыбели счастья, и имеет честь пребывать в пышной недоступности славного гарема, и в силу судьбы он скачет на резвом коне по полю блаженства и неведения, да продолжит аллах всевышний навеки тень его. И чтобы драгоценное время было распределено и ни одна минута не была утрачена из того, что подобает такому величественному лицу, мы послали для наследника султанского величия нашего раба Шемси-эфенди, мудрого улема, бедного чалмоносца, выбранного священной матерью падишаха, Высокой Колыбелью, ибо как сказано в хадисе: "Рай под стопами матерей". Еще сказано: "Мы распределили, и как прекрасны распределяющие". Но глаза нашего разума были поражены, когда дошла до нас весть об устранении Шемси-эфенди. Как сказано: "И вывели Мы их из садов, и источников, и сокровищ, и благородного положения". Но пока не появилось то, что не появилось, и не вышло то, что не выходило, я бросился к могущественному султану, ибо сказано: "Если кто заступится добрым заступничеством, мы ближе к нему, чем шейная артерия", да продлит аллах знания султана и щедрость его.

Сулейман выслушал муфтия не прерывая, потом долго молчал, прежде чем сказал:

- Мы подумали и решили отстранить Шемси-эфенди, ибо для султанского сына подобает иной наставник - моложе и искуснее в знаниях.

- Если имеешь дерзость к царям, поскорби, видя обиженных, - поднял руки кверху Зембилли. - Мы пришли к вам с истиной, но большинство из вас ненавидит истину. Мы дали вам наставника, возвышенно мыслящего, исполненного похвальных свойств и добродетелей, и если кто вынес ногу неправосудия за пределы своего ковра, то следует присмотреться внимательно, не хочет ли он разметать основу строения вашей пышности по ветру небытия и не "желает ли извести вас из вашей земли своим колдовством".

Лицо султана омрачилось. За намеками муфтия стояла такая непробиваемо темная сила, что против нее не отважился выступить даже всемогущественный властелин, к тому же еще и причин для спора с муфтием не было, в конце концов, этого Шемси-эфенди можно испытать в присутствии муфтия, и если тот наставник и впрямь глуп и ограничен, показать это Зембилли, а если Хуррем ошиблась, попытаться убедить ее отступиться от намерения во что бы то ни стало сменить воспитателя маленького Мехмеда.

- Над этим надо подумать, - спокойно произнес Сулейман.