Вознесение Габриеля

— Я бы не позволила тебе проходить через все эти унижения.

— В этом я не сомневаюсь. Но я не хотел, чтобы из-за моих ошибок и промахов ты потеряла все. Я бы такого не пережил. Я лишь надеялся, что когда-нибудь ты меня простишь.

Джулия оцепенела.

— Ты собирался рискнуть всем ради спасения меня, думая, что я могу тебя не простить?

— Да.

Глаза Джулии налились слезами, которые она спешно смахнула.

— Жаль, что ты мне тогда не сказал ни слова.

— Мне самому жаль, но я пообещал Джереми, что буду держаться в стороне. Пока он еще находился в зале, я попытался поговорить с тобой, но Джон и Сорайя без конца вмешивались в наш разговор.

— Я знаю, но…

— Пойми, — перебил ее Габриель, — если бы я тебе сказал, что мы расстаемся лишь на время, декан и члены комитета сразу прочли бы это на твоем лице. Они посчитали бы меня лгуном. А я дал им слово.

— Однако ты собирался его нарушить.

— Да. И нарушил. — Габриель замолчал и уставился в пространство.

— Габриель, получается какая-то бессмыслица. Ты надавал обещаний Джереми и членам комитета и тут же стал эти обещания нарушать. Положил учебник в мой ящик. Написал мне послание…

— Я собирался сделать больше. Хотел написать тебе электронное письмо и объяснить, что мы расстались лишь до конца семестра, а как только ты окончишь магистратуру, наши отношения возобновятся. Конечно, если я тебе по-прежнему буду нужен. — Голос Габриеля дрогнул. — Но я знал, что за тобой будут пристально наблюдать. Лицемерить ты не умеешь, и когда декан вызовет тебя на беседу, он все поймет. Я этого боялся.

— Что за чепуха?! — взвилась Джулия. — Ты мог бы послать письмо на мой частный адрес, все объяснить и попросить, чтобы я разыгрывала из себя несчастную. Большим актерским талантом я не обладаю, но уж эту роль сыграла бы.

— Были и другие… факторы.

Джулия закрыла глаза.

— Когда в зале я зацепилась и упала, мне показалось, что ты посмотрел на меня с ненавистью. Твой взгляд был полон отвращения.

— Джулия, умоляю. — Габриель схватил ее руку и прижал к груди. — Мой взгляд действительно был полон отвращения, но к себе самому и к этому идиотскому разбирательству. Клянусь, к тебе этот взгляд не имел никакого отношения.

Джулия успокоилась не сразу. Сказались и последствия шока, и тревога, и облегчение, поскольку она получила ответы на мучившие ее вопросы. Но самые важные вопросы пока оставались без ответа.

— Я ненавижу себя за то, что вновь заставил тебя плакать, — печально вздохнул Габриель, гладя всхлипывающую Джулию по спине.

— Мне пора домой, — сказала она, вытирая слезы.

— Ты можешь остаться здесь, — предложил Габриель, выжидающе глядя на нее.

Джулию обуревали противоречия. Если она останется с ним, то не сумеет сказать всего того, что должна сказать. Возвращение домой — в темную холодную квартиру — казалось ей трусливым бегством. Джулия хорошо знала: стоит ей лечь и прижаться к нему, как тело и сердце мгновенно перетянут ее разум на свою сторону.

— Я должна была бы сейчас уйти. — Джулия вздохнула, сознавая капитуляцию. — Но я не могу заставить себя это сделать.

— Тогда оставайся… в моих объятиях.

Габриель поцеловал ей лоб, шепча слова любви.

Потом он осторожно высвободился из ее объятий, задул все свечи и принес несколько одеял. Марокканские светильники остались гореть, придавая шатру таинственность и заставляя воздух светиться.

Джулия и Габриель устроились в центре футона. Он лег на спину. Рядом, на боку, лежала его возлюбленная. Габриель обнял ее за плечи, не стесняясь радостного вздоха, сорвавшегося с его губ.

— Габриель.

— Да, дорогая.

Он медленно гладил ей волосы, пропуская их через пальцы и наслаждаясь их шелковистостью. Габриель пытался запомнить ее новый запах, но понял, что ему очень недостает прежнего.

— Я скучала по тебе.

— Спасибо. — Габриель крепко обнял ее, испытывая радость, которая пока еще была осторожной.

— Я ложилась спать, мечтая, чтобы ты оказался рядом.

Это признание хрупкой и смелой женщины вызвало у него слезы. Если у него и оставались крупицы сомнения, что он будет любить ее и восхищаться ею всегда, независимо от того, изберет она его или нет… теперь даже эти крупицы исчезли, растаяв, как струйка дыма.

— И я мечтал о том же.

Джулия что-то пробормотала, и через несколько минут утомленные влюбленные уже крепко спали.

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Джулия открыла глаза и увидела яркое июльское солнце, льющееся сквозь откинутый полог шатра. Она лежала, укрытая двумя кашемировыми одеялами, заботливо подоткнутыми со всех сторон. Она была одна. Если бы Джулия не знала, что шатер принадлежит Габриелю, она подумала бы, что вчерашний вечер ей приснился, или решила бы, что видит сон во сне.

Встав, она увидела на подушке записку.