Вознесение : лучшие военные романы

Клык тянул пулемет, и кто-то в разорванном солдатском бушлате, тощий, заросший, надрывался рядом в постромках, кашлял и тихо стонал.

Насыпь полого спустилась и, раздваиваясь, уходила в темное нагромождение кольчатых башен, огромных стальных шаров, тупых, выраставших из земли цилиндров, узорных металлических вышек. Нефтеперегонный завод напоминал другую планету, с архитектурой небывалых городов, с застывшим на старте флотом остроносых ракет, над которыми разноцветно вспыхивал бездонный космос. Чаши антенн впитывали прозрачные разноцветные вспышки. В глубине темных геометрических фигур колыхалось багровое пламя, подсвечивая серебристые овалы и металлические кружева сооружений.

На дальних подходах к заводу начался минометный обстрел. Несколько мин, посвистывая и завывая, прилетело к насыпи и упало впереди, неярко рванув. Колонна залегла, будто повалился длинный неправильный строй домино, и вместо колыхавшихся высоких фигур на снегу пролегла неровная бугристая бахрома, словно провели плугом.

Басаев, лежа в снегу, связывался по рации с разведкой:

— Арби!.. Я — Первый!.. Нас обстреляли!.. Как у вас впереди?..

— Первый!.. Я — Арби!.. Все чисто!.. Били с левого фланга…

— Арби, продолжай наблюдение!..

Пушков слышал косноязычные переговоры Басаева, лежа в рыхлом снегу, почти упираясь лицом в башмаки залегшего впереди автоматчика. Минометный огонь был тревожащим, с фланга полка. Не должен был вызвать подозрения Басаева, а, напротив, еще больше усыплял его бдительность. В полку не надеялись на плотность блокады, обстреливали уязвимые места наугад, отпугивая противника.

Колонна медленно поднималась, шевелилась, продолжала движение.

Пушков шагал сквозь цилиндры и сферы, в которых раздавались загадочные металлические гулы, дребезжания и посвисты, печальные и протяжные, словно на огромных музыкальных инструментах играли для него прощальную музыку, провожали в последний путь. Он не видел играющего, его дующих губ, дышащих ноздрей, нажимающих на клапаны пальцев. Только разгорались и гасли многоцветные скопления звезд и звучала в огромных флейтах, фаготах и трубах космическая светомузыка.

Факел из разорванного газопровода метался, отражаясь на серебристых поверхностях, и в дрожании света, розовое, осыпанное цветами, стояло гранатовое деревце, похожее на девочку, выступающую на сцене, трогательную и наивную, напоминавшую детский снимок жены. Это Валя превратилась в цветущее деревце, появилась перед ним в снегах, среди промороженного железа, напутствуя его и прощаясь. Пушков верил, что это она, и тоже прощался. Просил у нее прощения, просил подождать оставшуюся половину жизни, после которой они снова встретятся, все трое, быть может, став деревьями, посаженными Творцом в поднебесном райском саду. Оглядывался на деревце, посылал ему поцелуи, мысленно касался губами его лепестков. Дерево исчезало, заслонялось огромной железной сферой, которая погребально гудела.

Басаев осматривал нефтехранилища, башни реакторов, связки трубопроводов, заводские строения и пути. Убеждался, что им нанесен минимальный вред. В эту войну, как и в первую, самолеты не бомбили завод. «Ураганы» не клали на заводскую территорию свои разрушительные снаряды. Русские и чеченцы по молчаливому уговору не размещали на заводских площадях свои подразделения, и бои и штурмы не коснулись завода. В этом была заслуга Магната, его влияние на военное руководство русских, которое обходило огневыми ударами промышленные зоны Грозного. В этих трубопроводах и хранилищах была нефть, темно-зеленая тягучая гуща, закачанная перед войной. Она принадлежала ему, Басаеву, принадлежала Магнату. Трубы, соединявшие серебристые башни и клепаные сферы хранилищ, соединяли его и Магната. Связывали их интересы, питали их дружбу, поддерживали их взаимные обязательства. Именно здесь, в этих оболочках, серебристых шарах, похожих на яйца огромной птицы, было гнездо войны. Отсюда она вылупилась и взлетела, понеслась над Чечней и Россией. Оглядывая матку войны, деля между собой и Магнатом наполнявшую хранилища нефть, Басаев успокаивался. Его покидали подозрения, оставляли дурные предчувствия. Он был нужен Магнату, как и Магнат ему. А им обоим была нужна война, которая здесь, в Чечне, имела образ огромного горящего города, а в мировых банках, где хранились его счета, в хрустальных, отражавших облака небоскребах война выглядела как легкая электронная строчка шестизначных цифр, похожая на бесшумные зеленые пузырьки. И он улыбнулся, и волк на знамени увидел в темноте его оскал, улыбнулся белозубо и тонко.