Вознесенский. Я тебя никогда не забуду

Когда впервые в Москву в сентябре 1988 года приехал после многолетней разлуки с родиной знаменитый нью-йоркский (а в прошлом ленинградский, мурманский) певец и бард Вилли Токарев, Андрей Вознесенский пригласил меня на встречу с ним в ресторан «Будапешт». Элитный ресторан славился уютом, хорошей кухней. Прямо за столом, в компании с Андреем, Зоей Богуславской, а также сыном Токарева Антоном, я брал у Вилли интервью. Быстро обработав материал, стал пристраивать его в печать. Оказалось – не так-то просто. Несмотря на перестроечные вольности запретительская идеология еще давала о себе знать. Первый отказ получил от редактора «Огонька» (Коротич огорошил: «Токарев не фигура»), второй от ворот поворот получил от «Московских новостей», третий – от редактора «Советской культуры». И лишь «Неделя» напечатала интервью, первое в нашей прессе, с легендой русского шансона.

Представляю сохранившееся в моем архиве предисловие Андрея Вознесенского, написанное им от руки, к той несостоявшейся в «Огоньке» публикации.

Прошлой весной я выступал перед русскоязычной аудиторией Нью-Йорка. Открывал вечер чернокожаный Михаил Шемякин. После выступления на сцену поднялся незнакомый жгучий усач с серьезными глазами, одетый в черную тройку, и застенчиво и в то же время уверенно сунул мне в карман кассету с записями.

«Я – Вилли Токарев», – представился он.

Он удивился, что мне знакомо его имя. Еще бы! Сейчас повальное большинство наших таксистов и частников накручивают километры своих дорог под песни Токарева.

«Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой», – так по-чаплински и очень по-русски прокричал он о встрече эмигранта с Нью-Йорком.

Видел до дна он выкладывается в «Одессе», ночном клубе, где он работает (а работает он по-черному, «четырнадцать лет без выходных»), где гуляет Бруклин, где его новые земляки вперемешку с туристами из Киева и Ленинграда бешено скандируют ему.

Можно придраться к рифмам и длиннотам текста, можно найти поствысоцкие интонации – но в песнях Токарева с бешеной неистовостью, неубиваемым юмором, под хохмой, скрывающей ностальгию, хрипит подлинность судьбы. Он стал голосом сотен тысяч из Брайтон-Бич и Бруклина.

Профессиональный музыкант, он сам обдирал шкуру, строил свою судьбу, знал невзгоды и радость торжества – был официантом, грузчиком, таксистом.

Может, именно пересечение с последней профессией дает ключ к его характеру – кочевому, неунывающему и отчаянному.

Во всех американских такси – кэбах – вы не имеете права сесть рядом с водителем. Места для пассажиров находятся сзади, отгороженные пуленепробиваемым стеклом для оплаты. На переднем сиденье частенько дремлет собака. Она хранит от одиночества и от внезапного нападения.

Лирический персонаж Вилли Токарева похож на таксиста, сломавшего пуленепробиваемую перегородку. Ему необходимо общение с вами, откровенность. Пусть даже ценой риска.

Русские песни нам певали ямщики, матросы, рокеры на мотоциклах – послушаем исповедь бывшего нью-йоркского таксиста, его трасса – ишь, куда занесло! – Бруклин – Бирюлево.