Вознесенский. Я тебя никогда не забуду

Точно помню, что 6 марта 1969 года к нам в театр приехала министр культуры Екатерина Фурцева посмотреть, что представляет собой спектакль по Борису Можаеву «Живой». Настроение у Фурцевой от холодного к горячему и от горячего к холодному менялось мгновенно… В спектакле она усмотрела очернение нашей действительности. Показала даже свою «образованность», начала полемику о том, что такое комедия и что такое трагедия. Когда она спросила у Любимова, кто был на прогонах, спектаклях, кто видел его, тот ответил, что смотрели уважаемые люди, академики, Капица, например, им спектакль пришелся по нраву. И тут Фурцева спрашивает: «Товарищи, а кому-нибудь еще из присутствующих здесь понравился этот спектакль?» Молчание. И вдруг раздается голос: «Мне понравился!» «Кто это говорит?» – спросила Фурцева и, узнав, проговорила: «А, Вознесенский… Ну, тогда понятно». Андрей хочет что-то сказать и просит слова, но слова ему не дают. И здесь страшно возмутился Можаев, который сказал, что Вознесенский это лучший, между прочим, советский поэт. Почему кому-то можно выражать свою точку зрения, а Вознесенскому нельзя? И тут Андрей встал и сказал, как отрезал, что считает этот спектакль глубоко русским, национальным и глубоко… партийным спектаклем. Он о том, что русский народ живет и никогда не пропадет. Фурцева недовольно его оборвала: «Спасибо, товарищ Вознесенский, а мы-то думали, пропадет русский народ».

Из бесед с Валерием Золотухиным. Москва, 2003

Зоя и Андрей – удивительная семья

Два очень талантливых, интересных человека. Дружба с ними продолжалась у меня, по какую бы сторону океана я ни находился. Жизнь это не просто «ап энд даун», это еще и бортовая, и килевая качка, швыряет во все стороны. Так вот, что бы ни случалось, я всегда чувствовал их теплое отношение ко мне, очень внимательное, бережное и, главное, постоянное.

И я сам всегда старался быть не просто хорошим другом, но с удовольствием помогал, чем мог. Когда Андрей Андреевич несколько лет назад заговорил о премии Б. Пастернака, организатором и идейным вдохновителем которой он был, я искренне, как ученик, поднял руку и говорю: «Я, я хочу!» И я рад, что мне удалось принять участие и в организации, и в проведении, и в награждении, и в изготовлении призов, и в их вручении. Все было очень трогательно, потому что за этим стояла не только российская поэзия, но и поэзия на русском языке из Казахстана, Литвы, Белоруссии, Болгарии и Украины.

Это светлые, удивительные люди, как говорят, знаковые люди российской культуры. И это удивительная семья.

Из книги «Феликс Комаров – это образ жизни». 2007

Как Пугачева… отредактировала Вознесенского

Один из наших общих с Андреем приятелей, музыкант Анатолий Бальчев, узнав о том, что я пишу книгу о Вознесенском, предложил поделиться своими воспоминаниями о встречах с поэтом.

– В 70-80-х годах я работал в ресторане «Архангельский» руководителем музыкального ансамбля «Кипа-джаз». Кто только у нас не гостевал! Можно сказать, вся элитная Москва: Галина Брежнева и Галина Волчек, Вячеслав Фетисов и сын вождя монгольского народа Слава Цеденбал, Владимир Высоцкий и Марина Влади, Олег Табаков и Зураб Церетели, Александр Абдулов и Боря Хмельницкий…

Регулярно посещал наш ресторан и Андрей Вознесенский. Он приезжал послушать музыку, которую мы играли.

Как правило, заявлялся не один: или с каким-нибудь иностранным гостем, или с непременно красивой девушкой. Запомнились его визиты с популярной тогда актрисой Таней Лавровой. Я думаю, что именно о ней написано стихотворение «Звезда»:

Аплодировал Париж
в фестивальном дыме.
Тебе дали первый приз —
«Голую богиню».

На понравившиеся мне стихи я написал музыку. Но оказалось, что помимо меня мелодию к этим стихам Андрея написал и Игорь Николаев, потом еще один композитор, слегка изменив текст, написал другую мелодию. Как говорится, хорошие идеи витают в воздухе. Теперь я решил записать свою песню для альбома, который готовлю к выпуску.

С Андреем меня познакомила приятельница, русская эмигрантка из Парижа Лидия Пельфорт.

Так вот, сразу же после знакомства с Вознесенским мы решили написать песню на его стихи. И он стал приглашать меня на свои творческие вечера. Запомнился вечер в битком набитом зале имени Чайковского. Вознесенский был тогда в полном фаворе, страшно знаменитым. Как интересно было слушать его новаторские, свежие, откровенные стихи. Они запоминались, приковывали.

Андрей дарил мне свои книги с автографами. Храню их, как реликвии. В одной из книг мне пришлись по душе несколько стихотворений, к которым захотелось сочинить мелодию. Одно из них – «Реквием» («Возложите на море венки…»).