Возникновение и развитие научного факта

Читая подобные описания, мы поражаемся тому, как много в них используется терминов, значение которых нам чуждо. Например, в данном тексте на с. 120 мы читаем о «злокачественной гнойной жидкости коричневого цвета со сморщенной поверхностью», в которую вырождаются жидкости из гангренозных органов. На с. 142 и 146 можно прочитать о «юментозной моче» (jumentosem Urin), что должно означать внешнее сходство с мочой травоядных животных. Кроме того, в этих описаниях очень много данных о свойствах, которые выглядят для нас плеоназмами. «Картина лихорадки (Synochus) может быть прослежена по моче, которая изменяет свой цвет, становится мутной, не поддается кипячению и равномерному размешиванию (Mangel an Kochung), окрашивается в малиновый или темно-красный цвет, становится липкой, в ней выпадает хлопьевидный, грязно-белый, иногда иначе окрашенный, чаще серый, слизистый осадок, который состоит из разложившейся слизи, белка, мочевины и фосфора. После выпадения осадка моча остается столь же мутной. Эти свойства моча сохраняет вплоть до последней стадии лихорадки». А вот как то же состояние описывается сегодня: «Мутная, малиновая или темно-красная моча с хлопьевидным осадком». Все остальное либо не нужно (обесцвечивание мутной консистенции, липкость), либо замещается данными о микроскопическом исследовании осадка (сложный анализ мочевого осадка). Такие предложения, как «не поддается кипячению и равномерному размешиванию», нам вообще непонятны. Впрочем, значение этих терминов можно объяснить: они соответствуют патологической теории, согласно которой все болезни развиваются в определенных фазах, первая из которых именуется «стадией незрелости» (cruditas). Ей соответствует urina cruda (незрелая моча), «густая, мутная, с неприятным цветом, негомогенная». Характерно, что Лёв наряду с очевидными свойствами мочи называет эту «невозможность кипячения», как будто она столь же очевидна, тогда как для нас, по крайней мере сегодня, это свойство не существует. Таким образом, это не что иное как теоретически сконструированный гештальт—Лёв это непосредственно видел, а мы сегодня не видим. Есть много и других, чуждых нам определений, вроде названной выше «юментозной мочи» травоядных животных, которые соответствуют готовым теоретическим гештальтам (Gestalten), которых мы не видим, но Лёв, благодаря своей стилевой готовности к их наблюдению, видел непосредственно, аналогично тому, как гештальты современной науки непосредственно воспринимаются нами без каких-либо подготовительных церемоний, непосредственно, как об этом мы говорили в этой главе в разделе о наблюдении и опыте.

Итак, Лёв обладал совершенно иной, чем наша, готовностью к видению предметов и явлений и иным способом научного осмысления увиденного. Здесь не должно быть недоразумений: конечно, он, скорее всего, не был светилом своего времени, и даже вряд ли его можно считать типичным представителем современной ему науки. Но он являет собой пример научного мышления, отличающегося от нашего. Лёв рассматривает мир сквозь призму особого настроя и видит в нем глубокие связи, вещи, наполненные особым символическим смыслом, что в наших глазах выглядит фантастическим и мистическим. Это особая ограничительная рамка мышления (Denkzwang), которая способна обеспечить непосредственное восприятие соответствующих гешталътов. При этом он остается трезвым мыслителем, описывающим только то, что наблюдается.