Возникновение христианства

Оценка сложившейся обстановки как. свидетельства близости «конца света», фанатичное ожидание мессии, божьего помазанника, с помощью которого только и возможно одолеть грубую силу римских когорт, рождали и бесконечный ряд конкурирующих «мессий». Иосиф Флавий, хорошо знавший обстановку в этом районе, упоминает ряд религиозно-бунтарских движений такого рода. Это были в своем большинстве мелкие движения, легко возникавшие в обстановке экзальтированного ожидания «конца дней» и в большинстве легко распадавшиеся при столкновении с регулярными воинскими отрядами римлян. Вождь одного из таких движений, автор называет его «лживым человеком», «легко влияя во всем на народ», смутил самаритян обещанием чуда и побудил их собраться на священную гору Гаризим. Иосиф отмечает, что повсюду к нему стекались пришельцы, некоторые с оружием. Прокуратор Иудеи Понтий Пилат, выслав отряды всадников и пехоты, разгромил собравшихся. Несколько позднее некий Февда, объявив себя пророком, собрал большую массу народа и, отправившись к реке Иордан, собирался, подобно ветхозаветному Моисею, приказать воде расступиться и пропустить их. Военные отряды наместника не дали осуществиться этому чуду, и сам Февда был казнен[84].

Иосиф Флавий сообщает еще об одном более крупном движении, возглавлявшемся неким безымянным «лжепророком» из Египта, который, прослыв за небесного посланца, собрал в пустыне множество людей, жаждавших прихода мессии. Вступив с ними на Масличную гору под Иерусалимом, он собирался посредством чуда (по своему «мановению») разрушить крепостные стены города и, захватив его таким способом, править народом[85]. Некоторые из этих сообщений Иосифа Флавия мы находим и в новозаветных произведениях, где они служат иллюстрацией к тезису о лжехристах, появление которых свидетельствует о близости конца света. Примечательно, что современники не улавливали различия между этими движениями и движением первохристиан[86].

Можно выделить еще одно мессианское движение, синхронное времени, к которому евангелия относят начало проповеднической деятельности Иисуса. Иосиф Флавий сообщает о «праведном человеке» Иоанне (Крестителе), который своими проповедями и предречением близости страшного суда привлек к себе толпы народа. Чтобы пресечь движение, представлявшее в глазах Ирода Антипы опасность, как бы его (Иоанна. — М. К.) огромное влияние на людей не привело к какому-нибудь возмущению, Иоанн был казнен[87]. Этому же Иоанну Крестителю посвящают немало сочувственных, хотя и не всегда согласующихся строк и авторы евангелий. Иоанн — аскет. Он живет в пустыне, носит грубую одежду из верблюжьего волоса, кожаный пояс «на чреслах своих» и питается акридами и диким медом (Матф. 3, 4). Аскеза как путь добродетельной жизни — существенный элемент мессианских умонастроений эпохи. Иосиф Флавий рассказывает, что он сам в юности обрекал себя на многие лишения и даже сделался в течение трех лет ревностным последователем некоего проповедника Баннуса, который жил в пустыне, прикрывался вместо одежды древесной корой, питался дикорастущими растениями и «днем и ночью. совершал очистительные омовения холодной водой»[88].

Поведение Иоанна Крестителя таково же. Оно обусловлено стремлением аскетической жизнью спрямить «стези» грядущему мессии — ускорить его приход. К крещению, покаянию, праведной жизни зовет Иоанн и своих соотечественников. Ибо, учит он, приблизилось небесное царство и предшествующие ему конец мира и страшный суд. «Уже секира при корне дерев лежит: всякое не приносящее доброго плода дерево срубают и бросают в огонь» (Матф. 3, 10). Метафоры, аллегории, притчи, иносказания — излюбленные приемы проповеднических речений.

В евангелиях улавливается некоторая градация уровней мессии. В этой градации Иоанн ниже Иисуса. Он отождествляется с ветхозаветным пророком Илией, которому, по верованиям иудеев, тоже «должно прийти» (Матф. 11, 14). Однако Ирод, прослышав, по словам евангелиста, об Иисусе, принимает его за воскресшего Иоанна, не усматривая, таким образом, между ними различия. Подобным же образом сформулирован в евангелиях ответ апостолов на вопрос Иисуса о том, за кого его принимают люди. «Они, — пишет Матфей, — сказали: одни — за Иоанна Крестителя, другие — за Илию, а иные — за Иеремию или за одного из пророков» (Матф. 16, 14). Быстротечные, взаимосменяющие друг друга, но мало различимые между собой мессианские движения этой эпохи в сознании современников не отличаются существенно друг от друга, и стоящие во главе их проповедники оказываются на одно лицо.