Возникновение христианства

Этот образ, будучи сопоставлен с евангельскими рассказами об Иисусе Христе, обнаруживает известные элементы сходства. Здесь прежде всего бросается в глаза сходство общей сюжетной линии: некая исключительная личность — богочеловек в Новом завете, божий избранник в кумранских документах — «поставлена» свыше, чтобы возвестить людям новое богооткровенное вероучение, которое должно спасти их в день «божьего суда». Далее и евангельский Иисус, и кумранский Учитель праведности наталкиваются на противников, которые не только отказываются верить учению, но подвергают преследованию самих Учителей. И там и здесь дело оканчивается насильственной, мученической смертью божьих посланцев. И, наконец, и в кумранских рукописях, и в новозаветной литературе постулируется их возвращение.

Кто стоит за безымянными персонажами тех драматических событий, которые так глухо отложились в некоторых кумранских произведениях? Эта вот уже почти четверть века интригующая и исследователей и читателей загадка пока не решена. Попытки отождествления названных персонажей с известными истории именами не могут считаться сколько-нибудь надежно обоснованными. Сама множественность гипотез — свидетельство их недостаточной фундированности. И неизменным камнем преткновения здесь оказывается отсутствие прочных хронологических опор.

Проблема проблем кумрановедения — датировка текстов — упирается в пока еще не одоленную трудность: ни в одном из них нет определенного хронологического ориентира, который позволил бы поставить их в связь с известными и датированными фактами древней истории. Встречающиеся же в кумранских произведениях расплывчатые иносказания и условности открывают возможности для разных толкований. Этим и объясняется чрезвычайный разнобой в датировках.

На данном этапе вполне надежной представляется лишь общая оценка хронологических границ текстов Кумрана. За единичными исключениями они синхронны времени существования поселения Хирбет-Кумран (вторая половина II в. до н. э. — 68 г. н. э.). Внутри этого периода исследователи на основании палеографического, лингвистического, исторического анализа предпринимают попытки выявления абсолютной и относительной хронологии отдельных произведений или групп. Например, Комментарий к Хабаккуку, в котором приводятся некоторые сведения об Учителе праведности, многие исследователи склонны датировать серединой — второй половиной I в. до н. э. Однако здесь нет еще единодушия.

Рассмотренные черты сходства идеологии, обрядности, социальных идеалов кумранской и раннехристианских общин не исчерпываются приведенным здесь материалом. Кумрановедческая литература по мере публикации и изучения найденных рукописей пополняется новыми фактами подобного рода.

Однако и приведенные здесь основные материалы свидетельствуют об их исключительной важности для истории происхождения христианства. «Документы из Кумрана, — писал известный кумрановед Дюпон-Соммер, — открывают, что ранняя христианская церковь уходит своими корнями (в такой степени, в какой никто не мог этого предположить) в иудейскую секту Нового союза, т. е. в секту эссенскую, что она заимствовала у этой последней значительную часть ее ритуалов и доктрин, «модели ее мыслей», ее моральные и религиозные идеалы»[134].

С другой стороны, знакомство с новыми материалами показало, что существует немало принципиальных различий между общественным укладом и установлениями кумранитов и первохристиан. Самым существенным является замкнутый характер кумранской общины и открытый характер раннехристианских общин. Устав требует скрывать учение кумранитов от ««людей Кривды» (IX, 17–18). В кумранских документах и в свидетельствах древних авторов об эссенах имеются предписания, запрещающие, из соображений ритуальной чистоты, общение с непосвященными, вкушение с ними нищи, посещение их жилищ. Обращается внимание на необходимость хранить в тайне имена ангелов, сущность учения, формулы клятв.

В новозаветной литературе не только содержатся противоположные предписания, но, как это было подмечено исследователями, там можно найти следы некоторой полемики с кумранским требованием скрывать от непосвященных тайны учения общины «сынов света». «Для того ль приносится свеча, — говорится в евангелии от Марка, — чтобы поставить ее под сосуд… Не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечник» (4, 21–22). Раннее христианство, требовавше от своих приверженцев «проповедовать на кровлях», т. е. распространять это вероучение широко и всем, коренным образом расходится здесь с кумранскими установлениями. Новый завет расходится с кумранскими предписаниями относительно ритуального омовения. Кумранский Устав проводит идею любви только в отношении приверженцев своего учениц, Новый завет распространяет ее на всех, даже врагов (1 Иоанн 2, 9– 11; Матф. 5, 46–48, 19–21), поскольку христианство, ценившее религиозный подвиг, именно таким образом расценивало это трудноисполнимое предписание.