Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

При тогдашнем бездорожье очень трудным и изнурительным был путь от дома до Петербурга, особенно для высылаемых из дальних губерний. Это видно на примере одного из донесений о работных людях Московской, Смоленской, Казанской и Архангелогородской губерний, выполнявших сезонные работы в 1712 г.: из 6597 человек, принятых «приводцами» (назначаемыми для сопровождения работных людей в Петербург из дворян этих губерний) на месте отправки, 14 умерли в дороге, 387 человек заболели и оставлены в пути, а 441 — сбежал по дороге. Не дошло до Петербурга свыше 840 человек, или 2,75%.

В 1717 г. был такой случай. Работные люди направлялись в Александро-Невский монастырь. На перекличке и на трех смотрах все были налицо, но в дальнейшем, в дороге, они «собою переменились детьми и братьями своими малыми», и в Петербург вместо взрослых людей прибыло много малолетних. Когда вставал вопрос о существовании всей семьи, приходилось жертвовать малолетними, чтобы дома могли остаться взрослые работники, способные прокормить семью.

Вот пример, как доставляли будущих строителей «парадиза» в Петербург. В июле 1712 г. дворянин Яков Пещеряков привел из Азовской губернии партию работных людей. С ним прибыл целый отряд проводников – 44 человека; на работных же людях «для охранения в дороге от побега» были «двоешные» цепи: 410 железных цепей общим весом в 24 пуда.

То ли я не молодец,

То ли я не Фомка.

Как из Питера бежал –

Прыгала котомка.

В 1707 г. очень много сбежало работников, направленных в Петербург из Белозерского края. Петр I приказал взять членов семей бежавших  их отцов, матерей, жен, детей «или кто в домах их живут» и держать в тюрьмах, пока беглецы не будут сысканы. В 1724 г. Петру показалось, что «каторжных невольников ноздри вынуты мало знатны», и он приказал «ноздри вынимать до кости», чтобы в случае побега этих людей можно было узнать сразу же.

Правда, в легендах о строительстве осталось совсем не это. В них Петр предстает как заботливый царь-батюшка.

Однажды, якобы, Петр в сопровождении князя Меншикова посетил партикулярную верфь, на которой работал молодой парень Петр Щитов. Разговаривая с Меншиковым, Петр не спускал глаз со Щитова, который в это время приколачивал деревянную обшивку к уже готовому шхерботу. Дело в том, что Петр Щитов вколачивал гвозди особенным, каким-то молодецким образом, а именно: наставив гвоздь на намеченное место, молодой плотник слегка ударял молотком по головке гвоздя, а затем уже сильным ударом всаживал гвоздь до самого основания. Все это Щитов проделывал с такой быстротой и ловкостью, что не мог, конечно, не обратить на себя внимание царя, который сам был недюжинный мастер.

Прошла ровно неделя. Рано утром, лишь только плотники принялись за работу, как на верфь неожиданно явился Петр. Подойдя к Щитову, который, как и на прошлой неделе, «обшивал» судно, царь молча взял у него молоток и гвозди и принялся вколачивать гвозди с одного удара. Плотники, прекратив работу, с удивлением смотрели на царя, который с необычайной быстротой всаживал гвоздь за гвоздем. Всадив таким образом несколько десятков гвоздей, царь выпрямился во весь свой гигантский рост и промолвил, обращаясь к Петру Щитову:

— Спасибо, брат, за науку, это я у тебя научился так гвозди вбивать.

— Царь-батюшка, — заговорил тут Щитов, — уж ежели твоя царская милость так велика ко мне есть, то прикажи меня не казнить, а миловать.

И молодой плотник вдруг неожиданно упал к ногам царя.

Петр, крайне изумившись подобному поступку, успокоил парня и стал его расспрашивать. Оказалось, что Щитова, как и многих других плотников, купили у помещика за 20 рублей и, согласно воле царя, пригнали в Петербург, причем никто не счел нужным справиться, есть ли у него родня или какие-нибудь другие привязанности, а просто схватили и увезли. А у парня на родине осталась невеста Анисья, которую он любил без памяти!

— Так что же ты хочешь? — спросил царь, выслушав парня.

— Царь-батюшка, прикажи Анисью сюда представить.

— Ладно, — промолвил царь и оставил верфь.

Через два месяца Анисья была доставлена на Охту и повенчана с Петром Щитовым.

Однажды зимой Петру донесли, что один из плотников, некий Гаврило Смирной, нашел на берегах Невы, выше Охтинских слобод, против Александро-Невского монастыря, самородную краску. Государь, узнав об этом, немедленно отправился на означенное место, чтобы лично убедиться в справедливости сообщенного известия. Оказалось, что Смирной действительно нашел самородную краску, вполне пригодную для флота.

Государь похвалил Смирного, подарил ему полтину и приказал ему добывать эту краску в свою пользу.

Прошла зима, весна, и наступило лето. В один прекрасный день Петр, переправляясь через Неву на Охту, увидал посреди реки плавающего человека. Царя это обстоятельство весьма заинтересовало, так как в то время людей, привыкших к воде, было очень мало.