Возраст дожития

Через несколько дней состоялись похороны мужа Инны и ее родителей. Ямпольские очень старались поддержать осиротевших женщин, но насколько им это удавалось, понять было невозможно. Удивительно, но разговоры о произошедшей трагедии довольно скоро стихли, иногда какая-либо соседка спрашивала Инну, нет ли новостей, но та отвечала односложно и не скрывала, насколько неприятны ей подобные вопросы. Только Клавдия Степановна, заходившая чуть ли не каждый день, удостаивалась продолжительных разговоров, но надо отдать ей должное, она никогда не задавала вопросов, касавшихся несчастья, все разговоры сводились к бытовым проблемам. Поговорив с Инной, женщина направлялась в дом напротив, где жил ее младший брат Юрий Степанович, которого окружающие побаивались и старались с ним поменьше общаться. Юрий Степанович недавно разменял полтинник, а выглядел старше своей сестры. Это был нелюдимый, мрачный мужик с тяжелым взглядом и темными крупными руками, он вечно копался в своем огороде или уходил на пасеку, где ему принадлежала половина ульев. В конце лета он качал мед и отвозил его в Москву, на продажу. Некоторые дачники, не знавшие этого человека, спрашивали его про мед, надеясь купить дешевле, но он неизменно отвечал: «Останется после зимней ярмарки, продам, но не раньше». Местные покупали мед у второго хозяина пасеки, а Юрия Степановича не любили, называли «кулаком» и «выжигой». Часть этой «нелюбви» распространялась и на его старшую сестру Клавдию, но ее, тем не менее, жалели. После пожара, произошедшего два года назад в соседнем поселке, женщина осталась одна с маленькой внучкой, которой теперь было всего три года, с тех пор она растила девочку. Прежде у Клавдии Степановны была большая семья, муж, зять, четверо внуков и дочь с сыном, но в огне погибли и двое внуков, и сын, и зять. Муж тоже вскоре умер, сердце не выдержало, а дочь с тех пор была где-то в больнице. Злые языки утверждали, что так долго можно лежать только в психиатрической лечебнице. Пожилая женщина не подтверждала и не опровергала эти слухи, казалось, она их не слышала. Похоронив родных, Клавдия Степановна перебралась в Завидово, поближе к брату. Она часто ездила в город к дочери в больницу, на время ее отсутствия малышкой занимался брат, а огород она просила поливать соседа, Олега Петровича. Заходя на ее участок, Ямпольский всякий раз поражался, как эта немолодая женщина успевает все, и хозяйство в образцовом порядке содержать, и за ребенком приглядывать, и хоть одевалась Клавдия Степановна просто, по-деревенски, но всегда была аккуратна, выстирана и отглажена. Однажды Олег Петрович не удержался и спросил ее об этом.

– Я очень люблю смотреть детективные сериалы, особенно английские, там часто показывают деревню, вот смотрю я и думаю, почему в Англии деревенские женщины в шляпках, перчатках, с красивыми прическами, а наши грязные, неприбранные, одно слово. – распустехи?

– Вы же умная женщина, педагог, должны понимать, все, кого в сериалах показывают, не работают с утра до вечера на земле. Они в основном кусты роз постригают да чаи распивают, а наши вкалывают, борются за выживание, вот и выглядят соответственно. Там принято на грязные работы нанимать людей, которым жить не на что, а нашим и самим «не до жиру». – Он говорил все это и параллельно думал: может, она права?

– Вот вы мне скажите, Олег Петрович, будет когда-нибудь наш народ хорошо жить? Или у России судьба такая, из одной беды выкарабкались и сразу в другую попали.

– Побойтесь Бога, Клавдия Степановна, я-то почем знаю, что нас ждет! Сейчас вроде стало налаживаться, но ведь страна-то огромная, разве легко такую махину из «болота» вытащить, на это и десяти человеческих жизней не хватит. Что это мы с вами все о грустном, давайте лучше об огороде, – усмехнулся Ямпольский.

– Да ну вас, все смеетесь. – Она махнула рукой и, направляясь на свой участок крикнула: – Я вам попозже яиц принесу и зелени.

Его «спасибо» потонуло в шуме газонокосилки, раздавшемся откуда-то сбоку.

– Сашок, давай-ка, помоги мне! – Старший брат повернулся в сторону калитки, открытой только что, и помахал рукой.

– Погоди, дай хоть переодеться. – ответил участковый и тут же спросил: – Что у тебя там?

– Мать просила бочки вылить, естественно не просто на землю, а огород полить.

– И что, до вечера еще далеко, сейчас-то я тебе зачем?

Старший пробурчал что-то невнятное.

– Опять пьян, бедная мама, вот как тут свою жизнь устраивать? Хоть бы уехал куда, не работает, пьет чуть не каждый день, где только деньги на выпивку берет? – Саша тяжело вздохнул, вглядевшись в лицо Егора. Со дня смерти отца, а с того времени уж более десяти лет прошло, старший будто эстафету принял. Как на поминках начал, так до сих пор все не остановится никак. Что только они с матерью не делали, и к бабкам его возили, и в клинику клали, и к специалисту-психологу обращались, ничего не помогло. Мать махнула на него рукой, а Саша еще на что-то надеялся.

– Егор, – посмотрел он на старшего брата, – ты в курсе, убийства в соседней половине деревни?

– Ну!