Возраст не помеха

Немцы порядок ценят и чтут, сейчас унтер прочитает закладную, которая для этого и подшивается к одежде, и заставит рядового извиниться. Я хоть и рядовой, но из спецкоманды, пусть и не немец. Обычный рядовой вермахта должен вести себя со мной, как с равным. Это нам довели хорошо, и до этого момента так и было. Более того, окопники даже с неким уважением смотрели на нас, им было известно, что мы не простые мальчишки, а уже убивали, значит, взрослые. А главное, мы – смертники.

– Что вы тут делаете, рядовой? – обратился ко мне унтер.

– Возвращаюсь с задания, что же еще. Вы из семьдесят первой дивизии? – увидев кивок, я продолжил: – Мне нужно срочно к командиру батальона, что находится возле железнодорожного полотна у парка. Номер не помню, всего не запомнить.

– Зачем? – немец был какой-то приставучий.

– Отведите меня к кому-либо из офицеров, вам эта информация не нужна, – я разговаривал так, как нас учили. У фрицев порядок, даже если этот унтер и захочет потрепать мне нервы, долго он этого делать не станет, чревато.

– Жди здесь!

Фу, какой грубый фриц попался. Я правда, не в форме, чтобы он видел во мне солдата, может, потому и задирает нос. А вот тот, кто ткнул меня в живот, чуть отстранился и упорно делает вид, что меня вообще не видит и не знает. Ха, насторожился, значит, гад, я тебя запомнил!

Через несколько минут унтер вернулся с еще одним фрицем, на этот раз в звании обер-фельдфебеля. Тот даже разговаривать не стал, а жестом позвал за собой. Я спокойно потопал за ним. Немцы расположились в развалинах, даже не пытаясь хоть как-то обустроить свои позиции. Нет, какое-то подобие укрытий и укреплений было, но несерьезное. Идти оказалось недалеко, в ближайшем доме, когда-то, возможно, имевшем три этажа, а то и больше, находился штаб целого немецкого полка. В предбаннике, где собрались какие-то военные, стояла суета. Телефонисты, радисты, посыльные, все снуют без остановки туда-сюда, не обращая внимания на что-либо вокруг. Перед дверью, откуда и взялась-то она, возле стены установлены знамена полка, странно, обычно во временных командных пунктах их не разворачивают, а тут… За дверью, куда меня провел фельдфебель, оказалась комната с двумя сдвинутыми вместе столами и десятком стульев. Людей, то есть, конечно, военных, здесь находилось двое. Старший по возрасту и званию, довольно упитанный майор, сверкнув очками в тонкой черной оправе, взглянул на меня исподлобья. Ох, сколько я уже видел таких, кичатся своим званием перед любым, кто младше. Все они, мля, заслуженные, идейные, состоят в партии фюрера, а значит, априори выше остальных.

– Ты кто такой? Мне предъявили твой значок, но я не имею данных о действии на моем участке каких-то спецгрупп, да еще и состоящих из русских, – негрубо, но требовательно заявил майор.

Странно, врет или как? Мне, когда задачу для группы ставили, конкретно об этой дивизии говорили, это я помню точно, да и карты же видел, знаю, кто где стоит, ну или стоял. Понятно, что рядовой состав знать обо мне не может и не должен, но офицеры? Командиры рот и батальонов на участках, где задействуются спецгруппы, все предупреждены. И не важно, «Бранденбург» это или, как в моем случае – «Восток».

– На то я и член спецгруппы, чтобы обо мне не знали, герр майор. Хотя выход мне как раз и назначали в вашей зоне. Рядовой Горчак, позывной Леший, спецкоманда «А», батальон «Восток», подразделение «Киндер». Информацию о нашей группе довести до вас должны были еще три дня назад. Все это очень странно.

– Что-то слышал о таких, господин майор, – вставил свои пять копеек второй фриц, лейтенант. Этот был скорее худым, чем стройным. Запястья, как у девушки, тонкие и узкие, даже обычные армейские часы кажутся огромными. Этот скорее всего был адъютантом майора, и, как мне кажется, именно он и забыл, гад, довести нужную информацию до своего командира. Только вот не посчитал нужным или забыл, другой вопрос.

– Мы находимся в подчинении штаба армии, шесть человек, работаем группами по три. Моя группа после выполнения задания должна была выйти на ваш участок и поступить в подчинение командиру дивизии. Как нами распорядится он, на его усмотрение. К сожалению, группа разделилась, и, скорее всего, я остался один. В том месте, где мы переходили условную линию, был сильный бой и била артиллерия. Я не нашел своих подчиненных, был вынужден работать в одиночку.

– И как? – коротко, явно без интереса спросил майор. Он все так же старался не смотреть на меня, ясно, это ж истинный ариец, упертый нацист, с такими хуже всего. Для него все, кто не немцы – унтерменши, да и на многих своих соотечественников он смотрит так же.

– Можно карту, я покажу, а вы уж сами решите, с пользой я пришел или нет.