Читаем Возраст ноль (СИ) полностью

Магия разума – одна из сложнейших магических дисциплин, которая доступна весьма малому проценту волшебников. Еще более малый процент из которых значительно развивает свои способности. Под магией разума подразумеваются всевозможные воздействия с разумом и нервной системой живых существ. О магах разума среди волшебников ходит множество историй и небылиц. Главная особенность этой магии, так пугающая волшебников, - она не оставляет следов и последствия ее использования необратимы. В отличие от тех же широко известных и применяемых заклятий забвения и простых ментальных блоков и закладок.

Маги разума могут использовать различные ментальные техники, влияющие на разум, включая чтение мыслей и создание ложных воспоминаний и целей. Хорошо обученный маг может полностью «переписать» личность человека. Самым безобидным из умений магов разума является телепатия. А самым страшным по мнению волшебников - магия иллюзий. Иллюзии могут заставить человека поверить в свою смерть. Сильный маг может создать групповую иллюзию, повергающую в бегство армию врагов, обманывая при этом и разум и органы чувств.

Мерлин мог бы, наверное. Гарри Поттер, возможно, справился бы с небольшим отрядом. Но они не были магами разума. Я же массовые иллюзии не потяну - не та сила. Максимум два-три человека со средней защитой. И то, наверное, лет через двадцать после начала обучения. Тем не менее, мастер Ноэль Манн согласился стать моим наставником.

Из-за страха перед возможностями и безнаказанностью вследствие невозможности доказательства их деятельности, другие волшебники магов разума опасались. Поэтому среди тех не принято было афишировать свои умения, большинство мастеров разума предпочитали оставаться в тени. Публичными фигурами, как правило, являлись старые могущественные маги - старейшины гильдии, которым было уже глубоко безразлично мнение окружающих. Международный суд магов обязательно имел в своих рядах их представителя. К нему можно было обратиться с просьбой о помощи или об обучении мага, обладающего подобными способностями. После подтверждения наличия способностей гоблинами и заключения магического контракта на обучение, учитывающего сохранение конфиденциальности с обеих сторон, ученик знакомился с учителем.

Официально Ноэль Манн был колдомедиком и занимался частной практикой на территории магической Франции, специализируясь на расстройствах разума. В политику не вмешивался. Иногда, для души, участвовал в операциях команды наемников, возглавляемой его троюродным кузеном. Среди членов гильдии было престижно получить ученика. Во-первых, учителя назначаются руководителями гильдии и это определенное признание заслуг. Во-вторых, тех, кто решается на обучение данной дисциплине, мало, потому и возможности стать наставником появляются редко.

Ноэль, как попросил его называть сам француз, порадовался наличию хоть каких-то окклюментивных щитов у меня. В отличие от миссис Трэвис-Хинл, он предпочитал хвалить даже за незначительные достижения и, вообще, всячески старался повысить мою самооценку. Что радовало. Потому как ученичество вполне могло затянуться на десяток-другой лет.

***

Мой самый младший брат привез из школы больше всех впечатлений. Он так и не признался, что наговорил шляпе, чтобы оказаться в Хаффлпаффе. По-моему, он и сам не ожидал такого результата распределения, но, по прошествии года, не жалел об этом.

Он познакомился и общался с массой детей с различных факультетов. И даже летом они продолжали обмениваться письмами.

Среди его приятелей оказалась и юная гриффиндорка Гермиона Грейнджер - одна из немногих, чье имя я помнила еще из книг Роулинг. С ней Рон чаще всего пересекался, естественно, в библиотеке. Девочка была фанатично увлечена миром книг и совершенно не умела общаться со сверстниками. Количеством поглощаемой литературы она, по признанию брата, напоминала ему меня, поэтому он снисходительно относился к ее манере общения.

Гермиона как-то была приглашена Роном в их гостиную, где она попала на вечерний чай, устроенный с помощью хогвартских эльфов, и в руки роновых однокурсниц. Покидала дружный факультет девочка в смятении: было сложно представить такой вечер без радостных криков и споров в ее собственной гостиной; в первый раз с начала учебного года ее волосы были уложены в аккуратную косу, а в руке был крепко зажат пергамент с описанием заклинания для такой прически; и главное - в волшебном мире существовало рабство!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки

Институт музыкальных инициатив представляет первый выпуск книжной серии «Новая критика» — сборник текстов, которые предлагают новые точки зрения на постсоветскую популярную музыку и осмысляют ее в широком социокультурном контексте.Почему ветераны «Нашего радио» стали играть ультраправый рок? Как связаны Линда, Жанна Агузарова и киберфеминизм? Почему в клипах 1990-х все время идет дождь? Как в баттле Славы КПСС и Оксимирона отразились ключевые культурные конфликты ХХI века? Почему русские рэперы раньше воспевали свой район, а теперь читают про торговые центры? Как российские постпанк-группы сумели прославиться в Латинской Америке?Внутри — ответы на эти и многие другие интересные вопросы.

Александр Витальевич Горбачёв , Алексей Царев , Артем Абрамов , Марко Биазиоли , Михаил Киселёв

Музыка / Прочее / Культура и искусство
Искусство кройки и житья. История искусства в газете, 1994–2019
Искусство кройки и житья. История искусства в газете, 1994–2019

Что будет, если академический искусствовед в начале 1990‐х годов волей судьбы попадет на фабрику новостей? Собранные в этой книге статьи известного художественного критика и доцента Европейского университета в Санкт-Петербурге Киры Долининой печатались газетой и журналами Издательского дома «Коммерсантъ» с 1993‐го по 2020 год. Казалось бы, рожденные информационными поводами эти тексты должны были исчезать вместе с ними, но по прошествии времени они собрались в своего рода миниучебник по истории искусства, где все великие на месте и о них не только сказано все самое важное, но и простым языком объяснены серьезные искусствоведческие проблемы. Спектр героев обширен – от Рембрандта до Дега, от Мане до Кабакова, от Умберто Эко до Мамышева-Монро, от Ахматовой до Бродского. Все это собралось в некую, следуя определению великого историка Карло Гинзбурга, «микроисторию» искусства, с которой переплелись история музеев, уличное искусство, женщины-художники, всеми забытые маргиналы и, конечно, некрологи.

Кира Владимировна Долинина , Кира Долинина

Искусство и Дизайн / Прочее / Культура и искусство