Возраст Суламифи

В отличие от Влада он был нежен и терпелив. И стоек. Осыпал ее ласками и поцелуями, перешел к активным действиям, только когда Лина сама этого захотела. Ей стало немного грустно, даже слезы выступили на глазах. Ей казалось, что будет как с Владом, что вот сейчас все и кончится, когда она только-только… Она ошиблась. Ничего не кончилось. Это была отчаянная, бешеная скачка, они как будто спасались от погони, она судорожно цеплялась за него и шептала, сама не зная, что говорит:

– Давай, давай, давай скорее…

И все получилось чудесно. Она достигла вершины и испустила тонкий торжествующий крик, а потом замерла, испугавшись, что ее услышат. Но в квартире было тихо, дети не проснулись. А потом она услышала его ответный крик – низкий, протяжный стон. Они еще долго лежали, вцепившись друг в друга, утонувшие любовники, вынесенные на берег волной. Они сами не заметили, как уснули.

* * *

Климов проснулся в пять, как обычно. У Лины был будильник с проекцией на потолок, он увидел время и решил дать ей поспать еще часок. Он не знал, когда просыпаются дети. Его Настя – обычно не раньше семи. К этому часу он уже успевал позаниматься гимнастикой и позавтракать, но в этот день послал гимнастику ко всем чертям. Они отлично поупражнялись ночью, и лучше этой гимнастики, подумал Климов, ничего на свете не бывает.

Лина… Возраст Суламифи… Какое счастье, что они встретились, что ее возраст пришелся как раз на него… Он даже Влада готов был простить за такой подарок. Но расслабляться не следовало: Влад-то ему ни за что не простит. Климов обдумал, что ему первым долгом предстоит сделать, потом тихонько позвал:

– Воробушек… Просыпайся.

Лина зашевелилась и приподнялась на локте.

– Значит, это был не сон…

– Нет, не сон. Ты жалеешь?

– Ни капельки. Давай я приготовлю тебе завтрак.

– Погоди, еще шести нет. Можем полежать еще чуточку. Слушай, нам надо подыскать жилище попросторней. Здесь тесновато.

– У нас есть еще одна квартира, – напомнила Лина. – Трехкомнатная.

– Все равно мало. Я хочу, чтоб у нас были еще дети. Общие.

– Эти тоже общие. Я уже люблю твою Настю. А Вите она, кажется, разбила сердце.

– Ничего, до свадьбы заживет. – Климов улыбнулся, прижимаясь лицом к нежной ложбинке между ее шеей и плечом. – Ты не сказала насчет общих детей. Ты не против?

– Нет. Но ты что – прямо сейчас хочешь их делать? До завтрака уже не успеем.

Климов счастливо рассмеялся.

– С тобой не соскучишься, Воробушек. Ладно, встаем. Давай ты первая.

Лина легко, как настоящий воробушек, вспорхнула с постели, надела отброшенную за ненадобностью и скомканную ночную рубашку и убежала. Вернулась она в белом махровом халате и сказала, что горизонт чист.

Климов к ее возвращению уже успел натянуть белье и брюки.

– Надо мне будет тоже халатом обзавестись, а то неудобно.

Он быстро принял душ и снова надел что было. «Надо перебираться сюда… основательно. Вещи перевезти. Нет, надо найти другое жилье. Позвонить Татьяне…»

Когда он вышел в кухню – «кушню», – женщины, уже умытые и одетые, предложили ему завтрак.

– Ты что больше любишь, кофе или чай? – спросила Лина.

– Кофе с молоком, если есть.

– Ты же говорил, у тебя гиполактазия?

– Наше магазинное можно. А ты? Что ты пьешь?

– А я – чай.

– Надеюсь, это не третье правило?

– Какое правило? – не поняла Лина.

– Ну, у Агаты Кристи.

– А-а, – сообразила Лина. – Нет. Не помню, в чем там было дело, но точно не в кофе.

После завтрака они разбудили детей, и следующий час прошел в суете умывания, одевания, кормления. Лина заметила, что Митя какой-то насупленный. Он тихонько потянул ее за руку. У нее была еще куча дел, но она решила его выслушать, увела в свою комнату.

– Мам, а дядя с нами будет жить?

– Да, он на мне жениться хочет. Ты не против?

Митя уже хорошо разговаривал связными предложениями, только буква «эр» ему пока не давалась. Лина собиралась в самом скором времени отвести его к логопеду.

– Он плохой.

– Он не плохой, Митенька, что ты! Он хороший! У него дочка Настенька, правда, хорошая девочка?

На лице у Мити появилось знакомое ей упрямое выражение. «Не морочьте мне голову никакими Настеньками».

– Он тебя обижал.

– Его другой дядя обманул, и он подумал, что я плохая, – втолковывала Лина. – Но он разобрался и злого дядю наказал. Он хороший, Митенька, не бойся его. Он не будет нас обижать.

Митя все хмурился.

– Ну, заинька, ну ты же у меня умный мальчик! Ну сам подумай: разве я пустила бы к нам плохого дядю?

– А тетька была. Баб-яга.

– Ты все еще ее помнишь? Я думала, ты забыл. Забудь, нет никакой тетьки. Никому я тебя в обиду не дам. Идем, мой хороший, тебе уже в садик пора.

– А Витя?

Лина позвонила в детский сад и выяснила, что Витина группа все еще закрыта. Она оставила сына на попечение Галюси, а сама вместе с Климовым развезла по садам Митю и Настю. На прощанье еще раз поцеловала Митю, постаралась его успокоить.

– Ничего не бойся.

По дороге домой Климову позвонила на сотовый бывшая жена.

– Климов, ты куда запропал?

– Я не пропал. Настю в садик отвез. Сейчас на работу еду.

– А ночевал где?