Возрастной шовинизм (декабрь 2007)

- 23-го я увидел первую большую манифестацию на Невском, народу было огромное количество. В тот же день позднее я опять вышел на улицу, но демонстрацию к тому моменту уже разогнали. Разгоняла ее поначалу только конная полиция, солдаты шли грудью, но не стреляли. Меня поразила полная темнота в пять часов дня, я увидел, как проводили по Невскому полевой телефон, солдаты грелись у костров. Ощущение было, что готовятся к чему-то очень важному. На другой день, 24-го, демонстрация продолжалась и показалась мне гораздо более серьезной, потому что толпа кричала не только «Хлеба!», но и «Долой самодержавие!» В толпу начали стрелять. Я был в рядах демонстрантов у Казанского собора и в 3 часа вдруг услышал этот ужасный звук разрывающегося полотна - это пошли в ход пулеметы, толпа опрометью бросилась бежать. Я со всеми вместе бежал и слушал цоканье копыт казацких сотен, которые разгоняли людей.

25-го я был на Знаменской площади, возле памятника Александру Третьему. И то, что я там увидел, врезалось в память на всю жизнь. Я прекрасно помню, что стояла огромная толпа, не двигаясь, вышел полицейский офицер, обнажил шашку и начал орать: «Уходите! Разгоняй! Убью!» Бесновался страшно. Толпа не двигалась и молчала. Рядом стояла казацкая сотня в полной готовности. Офицер полицейский махнул им шашкой и крикнул: «Разгонять толпу!» И вдруг офицер постоял минуту, повернул лошадь, поехал назад, и вся сотня за ним. Рев толпы, дикий крик и шум, толпа бросилась за ними и смяла небольшой отряд городовых, который стоял тут же. А казацкая сотня удалилась. Вот это был тот момент, когда я понял, что это революция, но поверить самому себе боялся. Пришла она, как в Евангелии, ночью, и идеалы-то оказались не те.

- А как раз 25-го, на Знаменской площади, около памятника, якобы и произошла первая жертва революции: там убили полковника жандармского.

- Я этого не видел, но знаю об этом. Я знаю, что там прозвучал выстрел. Причем не то кто-то из казаков выстрелил, не то из солдат. Но я этого не видел и ничего не могу сказать. Я знаю только то, что 25-го в толпу стреляли. Но по всему Невскому была кровь на мостовых и тротуарах. Все-таки после того, как казаки уехали, явились какие-то другие отряды и толпу начали разгонять. Потом пришли крупные полицейские силы и толпу опять смяли, и погнали к Невскому.

26- го все были страшно растеряны, но уже начали говорить о революции. Но никакого ни направления, ни участия, только «Идите в Думу» -это единственное, что было. И затем два события, которым я был свидетель. Я жил в военной Петроградской гостинице. В ней жил и военный губернатор Петрограда генерал Хабалов, он распорядился поставить на крыше «Астории» пулеметы. Но пулеметы эти не действовали в ночь с 27-го на 28-е февраля, когда толпа брала штурмом Мариинский дворец. Я участвовал в этом деле. Мариинский дворец наискосок от гостиницы. И я просто вышел и очутился в толпе, которая брала штурмом и дворец, и министров, заседавших там. Тут уже не приходилось думать, а революция ли это. Все произошло ночью, причем зрелище было совершенно фантастическое. Горело Главное полицейское управление, и зарево на очень светлом, чистом зимнем небе было какое-то багровое, и какие-то огни или факелы, и эта огромная толпа, которая рвалась с диким шумом и криком, смела караул буквально в несколько минут. Это было, по-моему, в ночь с 27-го на 28-е или с 28-го на 1-е марта. Эта ночь была решающая, с моей точки зрения: стало ясно, что это конец. Уже 27-го прозвучал лозунг «Идите к Думе!». Я к Думе не пошел, потому что у меня времени не было, надо было обежать все улицы. Настроение было очень странное, такое же, очевидно, как у нескольких десятков тысяч людей, вышедших на улицу. В общем, мы никакой помощи революции не оказали, только шумели и кричали.