Возродившиеся из пепла (ЛП)

На мгновение воцарилась тишина, шипение бекона было единственным звуком в маленькой кухонке. Я подумывала объявить о своем присутствии, но между ними царила такая дружественная тишина. Мне не хотелось прерывать Зейна, занимающегося такими домашними делами, как приготовление завтрака или болтовня с моей дочерью. Это выглядело очень естественно. Не спрашивайте меня, как могли моя малышка в пижаме с совами и огромный, покрытый татуировками байкер, выглядеть естественно, стоя на моей кухне. Просто так было.

Она смотрела на него поверх кофейной кружки, все еще не замечая меня.

— Зейн, ты веришь в рай? — спросила она сорвавшимся голосом.

Я задохнулась от боли, скрытой за этим коротким вопросом. Я чуть не оттолкнулась от стены и не бросилась обнимать ее. Зейн оказался быстрее меня.

Он снял сковороду с огня и повернулся к Лекси. Его ладонь легонько коснулась ее лица.

— Не уверен насчет Бога, девочка. Не верю в то, что причиняет людям, заслуживающим счастья, столько боли, — хрипло заявил он. — Но я верю, что эти люди, хорошие люди, уходят в лучший мир, которого они заслуживают, — тихо продолжил он, не сводя глаз с Лекси.

Она уставилась на него, быстро моргая.

— Думаешь, Стив и Ава там? — тихо спросила она с почти детским отчаянием.

Зейн обхватил ее лицо другой ладонью.

— Я знаю это, дорогая, — пообещал он.

Она слабо улыбнулась ему, затем ее взгляд метнулся ко мне.

— Мама! — воскликнула она, ставя кружку на стол.

Она побежала в мои раскрытые объятия. Я обхватила дочь руками и опустила голову ей на плечо. Наши глаза с Зейном встретились, нечто прошло через нас двоих, что я едва могла понять. Не успела я хорошенько над этим подумать, как Лекси отстранилась, принявшись изучать меня покрасневшими глазами. Казалось, она взяла себя в руки и изобразила слабую улыбку.

— Зейн приготовил нам завтрак, — объявила она, указывая на накрытый стол. — И кофе. Я принесу тебе, — добавила она, видя, как я с завистью смотрю на ее кружку.

Она подошла к кофейнику, оставив нас с Зейном играть в гляделки. Лекси не казалась смущенной тем, что проснулась с ним в доме, где он готовил завтрак в, возможно, самый тяжелый день ее жизни. Вероятно, поэтому она была не в себе. Также явственно чувствовалось, как она цепляется за силу, исходившую от его сильного тела. Что бы это ни было, она вела себя так, словно Зейн просыпался с нами каждое утро в течение многих лет. Я слишком хорошо знала, что он этого не делал. Никто не делал. Я бы не знала, как вести себя с нормальным парнем, оказавшимся у нас дома, не говоря уже о здоровенном немногословном байкере. В которого была безумно влюблена.

Прежде чем я успела подумать об этом, Зейн сократил расстояние между нами, и его рука легла мне на затылок. Он нежно прижался губами к моей голове. Я слегка прильнула к нему, наслаждаясь уютным прикосновением его интимного жеста. Губы оторвались от моей головы, и он посмотрел мне в глаза. Ища в них что-то.

— Тяжелый день для моих девочек, — пробормотал он, переводя взгляд на Лекси, стоявшей рядом с нами с кружкой кофе для меня.

На этот раз я не чувствовала необходимости набрасываться на кофе. Вместо этого хотела продлить этот момент как можно дольше. Зейн положил руку на затылок Лекси так же, как и на мой.

— Вы справитесь, — пообещал он. — Идите к солнцу на другой стороне.

Он посмотрел на нас еще мгновение, затем отпустил, вернувшись к плите. Лекси молча протянула мне кружку. Я взяла ее, и мы смотрели, как Зейн выкладывает на тарелки бекон и яичницу. Дружеская тишина опустилась снова.

— У нас есть подставки для тарелок? — спросила я, нарушая молчание.

Мы с Лекси захихикали над абсурдностью того, что у таких, как мы, могут быть подставки. Большую часть времени мы ели вне дома. А когда Лекси готовила что-нибудь, в чем не содержалось бы тысячи «суперпродуктов», мы ели на коленях перед телевизором. Кухонный стол использовался для потребления кофе, пиццы и иногда случайного завтрака. Никаких подставок. Поэтому мы смеялись. Зейн стоял и смотрел на нас с теплотой в глазах. Когда мы закончили истерить, он одарил нас своей крохотной полуулыбкой.

— Да, — тихо сказал он нам, — мои девочки это переживут.

Были ли это его слова, или наша способность не терять надежду после того как наши сердца разбились вдребезги, или и то, и другое, но я ему поверила.

Булл

— Ты веришь в рай?

Булл перевел взгляд со сковороды на красивые и повлажневшие глаза ребенка, которого он начал считать своим. Нет. Не начал. Лекси была его. Как и Мия. Вот почему его вывернуло наизнанку при виде боли на лице Лекси, когда она задавала вопрос. Почему его разрывало на части, когда вчера она рухнула в его объятия. Как Мия старается быть сильной ради дочери, пока сама истекала кровью. Его сразило то, насколько сильными они обе были. И в то же время делились с ним этой силой для борьбы с его демонами.