Возрождение

— На вашей стороне крыла нестабилен магический фон, он более подвержен воздействию, идущему с гор. Это долго объяснять, да и подробности тебе совершенно ни к чему. В общем, так, — он сделал паузу, давая Нике в полной мере осознать серьезность происходящего, — ждем еще около двадцати минут и уходим. Я открою портал прямо в покои.

Ника никак не могла собраться с мыслями — слишком резким вышел переход от одного к другому. Еще несколько минут назад все было замечательно, а теперь на нее снова свалился ворох проблем и опасностей. Если раньше она не слишком верила в то, что в видении Миры дракон с магами говорили о ней, то теперь была вынуждена с этим согласиться. Неизвестно, откуда Эми об этом узнала, но ее уверенность была убедительной.

Как только они вышли с балкона в зал, к ним тут же подошли обеспокоенные Джолетта и Лосгар, которым Леон не смог толком ничего объяснить. Грэм кратко обрисовал ситуацию, и все согласились с тем, что эту ночь Нике лучше провести в его покоях. Хотя в зале присутствовала отличная охрана, а все пришедшие сюда аристократы были трижды проверены, дополнительно перестраховаться не мешало.

— А почему во время салюта ослабнет защитный купол? — желая немного отвлечься, поинтересовалась Ника.

— В основу фейерверка положена сильная магия, — объяснил Грэм. — Произойдет ее соприкосновение с защитой, и это, пусть и минимально, но все-таки повлияет на купол. Об этих особенностях первокурсникам будут рассказывать в следующем семестре.

— Если этот самый семестр наступит, — с грустью отозвалась Ника. — И кстати, мы еще не сдали сессию.

— Если сумеете идеально воспроизвести плетения «квивентанс», то вас вообще можно освобождать от всех экзаменов на ближайшие пять лет, — резонно заметил лорд, и, хотя его слова были шуткой, в них все же имелась и доля правды.

До того момента, пока не истекли обозначенные двадцать минут, Ника чувствовала себя как на иголках. И это было вызвано не столько опасением за саму себя, сколько реакцией окружающих. Джолетта, Эми и даже магистр Лосгар всерьез за нее переживали, и ей было неприятно от осознания того, что она снова причиняла всем проблемы.

Грэм отвел Нику в дальнюю часть зала, где было меньше всего гостей, и открыл портал. В следующее мгновение они оказались в его покоях, и Ника моментально ощутила мощную энергетику, напитавшую воздух. Пожалуй, такой защиты действительно не было больше ни в одной комнате замка. Наверное, сказалось участие элементали и то, что он приложил много сил.

— Располагайся. — Грэм небрежно кивнул на мягкий уголок. — Сейчас мне необходимо вернуться в зал и отдать последние распоряжения. Сиди и жди, скоро вернусь.

Как только он скрылся во взметнувшейся фиолетовой воронке, рядом с Никой материализовался Рик. Аура элементали несколько поблекла, из чего Ника сделала вывод, что все-таки не ошиблась — он потратил на защиту очень много сил.

— Спасибо, — поблагодарила она, присев на краешек дивана.

— Не стоит, — как всегда бесстрастно возразил дворецкий. — Я всего лишь выполняю свои обязанности. Вы голодны?

Ника отрицательно покачала головой. Хотя у нее и проснулся аппетит, есть, будучи одетой в настолько облегающее платье, было явно не лучшей идеей.

Как оказалось, элементаль спрашивал лишь из вежливости, и уже в следующее мгновение перед Никой оказался поднос с фруктами, чашка кофе и ассорти из закусок, какие на приеме разносили официанты.

Все-таки не удержавшись, Ника отломила гроздь винограда. Он был очень сочным, выращенным на лучших плантациях Порстонии. Самый настоящий деликатес среди суровой зимы.

К тому времени, как в покои вернулся Грэм, Ника успела полакомиться и душистыми яблоками, и ароматными апельсинами, которые как ничто другое навевали воспоминания о Новом годе. Она сняла туфли, с ногами забралась на диван и смотрела на пляшущий в камине огонь, разговаривая с Риком.

— Я смотрю, вы здесь не скучаете, — хмыкнул лорд, опускаясь в стоящее рядом кресло.

— Обсуждаем приготовление кутишей, — отозвалась Ника, к которой вернулся оптимистичный настрой. — Надо будет обязательно рассказать об этих блинчиках госпоже Лили.

Ника заметила, что Грэм вновь стал хмурым и сосредоточенным, и вся недавняя открытость сошла на нет. Едва уловимое тепло, возникающее между ними с Никой, скрылось под непроницаемой безразличной маской.