Возрождение

Импровизированная жаровня на поверку оказалась действительно из обломков чудовищ Фаур-Каста. У Волербуса всё шло в хозяйство, от ушей грешников до лат герддронов…

— Надеюсь, ты его хотя бы почистил, прежде чем давать мне под кастрюлю? — брезгливо проговорила Ариллия и с подозрением скосилась на Волербуса.

— Я там когтём поковырял, вроде чисто, — пошутил в ответ крылатый гигант. — Лучше, послушай песню, которая самая популярная у моих почитателей!

Волербус принялся выстукивать пальцами по камням, создавая нужный ритм, и речитативом выдал текст знаменитой песни "Ты можешь всё!". После фразы "но внимают ему короли и другие великие этой земли", завершающей второй куплет, Волербус совсем по-бреловски улыбнулся, собираясь что-то добавить, но Ариллия прервала его:

— Т-с-с! — шепнула она, прикладывая изящный палец к губам. — Смотри, там кто-то есть! — она указала когтем в пролом стены на виднеющуюся под горой дорогу.

Волербус нехотя поднялся с насиженного места и приблизился к пролому: действительно по дороге двигалась странная процессия. Впереди шагали стражники, затем два вола тянули телегу, а позади шли люди в длинных зелёных балахонах, напоминающие гильдийцев или монахов лесного монастыря.

— Так, — протянул Волербус, всматриваясь своим неимоверно острым взглядом в процессию. — Похоже, ты права, на это стоит обратить самое пристальное внимание!

Ариллия ласково улыбнулась рокеру и нежно потрепала его по загривку:

— В здешних краях на всех надо обращать внимание, — сказала она, — поскольку нормальных людей крайне мало.

Процессия тем временем добралась до поворота дороги, но свернула в сторону и остановилась на небольшом ровном участке ландшафта с сильно вытоптанной травой.

В телеге на куче хвороста сидела девушка, руки и ноги её сковывали тяжёлые металлические кандалы, а лицо было перепачкано сажей. На щеках её виднелись свежие царапины, один глаз был подбит, а из носа сочилась струйка крови.

Когда процессия встала, стражники бесцеремонно сбросили пленницу на землю и принялись перетаскивать хворост с телеги, складывая кучей неподалёку. Девушка с ужасом смотрела на приготовления, понимая, что её ждёт…

Один из идущих позади гильдийцев, седовласый старец в длинной балахоне тёмно-зелёного цвета, видимо, главный жрец, приблизился к ней и, наклонившись, пристально посмотрел в лицо:

— Сознайся, лучше! — посоветовал он. — Всё равно тебя казнят, так хоть сними камень с души, всё легче будет!

Девушка нервно сглотнула слюну, замотала головой, но ничего не ответила.

— Ладно, — гильдиец махнул рукой, — это дело бесполезное, давайте заканчивать…

Тем временем стражники уже установили в центре кучи хвороста шест и тут же привязали к нему пленницу.

Другие участники процессии разожгли факелы и расставили их полукругом, дабы осветить место действа. Когда огонь разгорелся, вокруг стало светло почти как днём. Главный жрец вынул свиток и обернулся к собравшимся:

— Мы борцы с демонами во славу Кэльвиара! Прискорбное дело предстоит нам совершить, — начал он, то и дело поглядывая в свиток. — Закон и воля великого Кэльвиара понуждают нас бороться со злом, какой бы облик оно ни приняло….

Он обернулся к шесту, у которого стояла привязанная пленница. Девушка не пыталась освободиться, видимо, смирившись с участью. Она стояла молча и опустив голову, лишь немного двигая ногами, словно пританцовывая. Колючие ветки будущего костра больно кололи босые ноги, и ей было трудно долго устоять на одном месте.

— Мы предаём огню эту подлую ведьму во исполнение закона и во славу Кэльвиара, — продолжил главный жрец. — Пускай священное пламя очистит её душу и избавит наш мир от всех демонов, что приходили через неё!

Гильдийцы вскинули руки к темнеющим небесам и пропели что-то на своём языке.

— И да свершится справедливость Кэльвиара! — подытожил главный жрец, делая знак рукой, чтобы стражники начинали экзекуцию.

Один из воинов взял факел и направился к кострищу, собираясь поджечь кустарник, однако пламя внезапно погасло. Не поняв, в чём дело, он взял другой факел и сунул его в кучу сухих веток, но огонь вновь иссяк, ещё не добравшись до топлива. Гильдийцы переглянулись. Гаснущий сам по себе во время исполнения приговора огонь был дурным знаком. Считалось, что высшие силы, таким образом, милуют провинившегося, и казнь следует отменить, однако главный жрец приказал продолжать. Когда стражник в третий раз поднёс факел к костру, из-под ветвей хлынул сильный поток свежего ветра, который вновь загасил пламя.

Девушка у шеста приподняла голову и с ожиданием поглядела на собравшихся, она знала здешние порядки и в душе её затеплилась надежда, что ей сохранят жизнь или, по крайней мере, не будут казнить таким ужасным способом.

— Это демоны защищают свою служанку! — в припадке вскричал главный жрец. — Сжечь негодяйку сейчас же!

Но в четвёртый раз стражник уже не решился приближаться к кострищу, а вместо этого вернулся к собратьям:

— Я боюсь, — пролепетал он дрожащим голосом, обращаясь к главному жрецу. — Мне кажется, будто там кто-то есть под хворостом, у меня руки от ужаса отнимаются…