Возрождение

Некоторое время шли молча, позволяя этой глубокой мысли осесть в головах.

– А счастливы ли мы? – как-то неожиданно даже для самой себя вдумчиво изрекла Инна. Абсолютно все люди их окружения были уверены, что чета Беркутовых – это образцово-показательная семья. Что между ними царит любовь и взаимопонимание и что у них здоровые воспитанные дети. Что они по-настоящему счастливы. Сама Инна была в этом уверена до некоторого времени. София замедлила шаг и внимательно посмотрела на золовку.

– У меня возникло ощущение, что наши отношения угасли, перестали приносить радость. Между нами пропал интерес, утратилась душевная связь. Все как будто приелось и надоело. Мы словно охладели друг к другу: стали редко разговаривать, еще реже обниматься и целоваться. Стали избегать друг друга. Мне стало недоставать теплоты и заботы. Мы будто эмоционально закрылись друг от друга. Будто ведем невидимую войну, которая, к счастью, сопровождается редкими перемириями. Но я устала. Я больше не могу бороться с эмоциональной отстраненностью и переживать чувство собственной ненужности. Я перестала чувствовать себя любимой…

К концу откровения по щекам женщины беззвучно текли слезы. Каждое слово вспарывало плетью, с кровью выворачивая неприглядную изнанку. Она испугалась своих же слов, которые вот так внезапно во всей неприглядности вдруг вырвались наружу. Но страшнее всего то, что эти слова были выражены четко и последовательно. Получается, внутри-то, про себя, в мыслях она давно сформулировала, что ее не устраивает и угнетает, но молчала. Потому что не считала нужным выносить сор из избы. Потому что считала, что с внутрисемейными проблемами они справятся сами, внутри своей семьи. А сейчас как будто почувствовала острую необходимость получить свежий взгляд извне, ощутила потребность в совете. Ей захотелось получить помощь и поддержку. И Инна догадывалась откуда ноги растут. Это Ян со своим видением со стороны побочек Беркутовых подтолкнул ее к откровениям.

Она всегда считала отношения с мужем идеальными и за ненадобностью перестала поддерживать их. И постепенно они пришли в упадок, зачахли. Как идеально взращенный сад, если его забросить, со временем зарастет сорной травой и потеряет свою привлекательность. И возродить его, вернуть прежний вид будет гораздо сложнее, нежели постоянно поддерживать в должном красивом состоянии. Так случилось и в их отношениях…

Инна стала обрывать лепестки и бросать их под ноги. Легкие, почти невесомые они были подхвачены воздушными потоками и не спеша, кружась, падали на землю. Так же, как и ее брак, не спеша, просто от бездумных движений, осыпался, рушился. Она шмыгнула носом и отерла глаза тыльной стороной ладони.

– Он перестал хвалить и благодарить меня. Совсем! – продолжила она. – Раньше это было по любому поводу, а сейчас все в тишине, как само собой разумеется. Как будто я должна это делать, обязана, и это вовсе не стоит благодарности. Он будто слово лишнее боится сказать мне. Мы как чужие стали, посторонние. Соседи. А ведь так не хватает простых и теплых слов.

– Тебя постигло разочарование в браке, в супруге, в ваших личных взаимоотношениях, и поэтому ты полностью переключилась на детей, их проблемы и потребности, – осторожно проговорила София, опасаясь усугубить ситуацию. – Свои накопившиеся проблемы и потребности ты хочешь решить через детей, обманчиво полагая, что, решая их проблемы, разберешься со своими. Но это не так. Оставь их в покое и займись спасением отношений с мужем, пока еще есть, что спасать.

Инна шмыгнула носом и ладонями убрала с лица слезы, возвращая собранность и самоконтроль, но они снова полились, игнорируя попытки успокоиться.

– Есть еще кое-что. Вернее было, – она с особой ожесточенностью оборвала последний цветочек и выбросила его. София насторожилась, но виду не подала. Сейчас от нее нужно соучастие и поддержка, в чем бы Инна ни призналась. – В последнее время между нами холод и безразличие, но был период, и не так давно, когда меня раздражал собственный муж! Господи, как это было ужасно! Я избегала встречи с ним. Мне не хотелось его видеть, аж до противного! Любое его действие, шаг, жест на меня действовали, как тряпка на быка. Что бы он ни делал, что бы ни говорил – мне все не нравилось.

– Ты делилась с ним?

– Нет, конечно. Как можно сказать мужу, что он бесит? – Инна всхлипнула, глубоко вдохнула и выдохнула, и продолжила спокойнее, – потом само как-то все прошло. Разобралась, откуда взялся этот негатив, проработала проблему и попустило. Кризис миновал и на его место пришли рутина, обыденность и косность. Я знаю его, как облупленного. Мне стало не хватать какой-то новизны. Я… я как будто задыхаюсь, мне нужен «свежий воздух». Я устала от однообразия и хочу перемен. Неужели это означает только одно – развод?..

София обняла золовку за плечи, ведь на последнем слове ее голос сорвался.