Возрождение

И сегодня я благодарна маме за то, что она все же заставила меня пройти курс экстремального вождения у местных асов-хранителей, которые будут мной гордиться, когда им позвоню, а это будет сегодня. Ведь я должна обзвонить всех знакомых хранителей на разных участках города, чтобы они проверили активность Корсака. Ну и заодно похвастаюсь перед учителями тем, как умело использовала их знания, а то, что меня чуть не усыпили, умолчу. Им от этой информации ничего не будет.

Я несколько раз сталкивалась с черными джипами на соседних улицах, и каждый раз мое сердце замирало, пока они не скрывались из виду. Каждую секунду я боялась услышать визг тормозов, почувствовать запах горелой резины, и обернувшись, заметить черные Форды, едущие на меня, когда я не успеваю ничего сделать, и эти куски железа меня просто по асфальту размажут.

Самый мой большой страх – это умереть просто так, без сопротивления, без возможности побороться – вот это мой истинный страх. Смерть так и так неизбежна, но я предпочту умереть в глубокой старости в любящей семье, или же на своей работе, защищая кого-нибудь в ярой схватке. Но уж точно не от того, что меня размажет по стене ужасная железяка. Неа, такого не будет.

Повернув во двор Матвея, я припарковала красавчика у входа в подъезд, и на ходу снимая шлем, вбежала внутрь. Мне безумно хотелось завалиться на диван и просто выдохнуть, а там с помощью своих друзей попробую разобраться с этим Корсаком. Хотя бы подготовим какой-нибудь запасной план действий, если он вдруг будет следить за нами, а мне кажется, что будет.

Поднявшись на восьмой этаж, я подошла к черной металлической двери и нажала на звонок, за дверью раздалась короткая трель, оповещая, что у них гости. Через пару мгновений дверь открылась, и Матвей чуть ли не за шкирку втянул меня в коридор, закрывая затем входную дверь на все замки.

Я не успела выдохнуть, как Алина сжала меня в своих объятиях. Я обняла подругу в ответ, искоса поглядывая на Матвея, тот, проходя мимо нас в гостиную-кухню, или студию, недовольно покачал головой, но все же положив руку мне на плечо, Сперанский одобрительно его сжал, неотрывно смотря мне в глаза. Он сейчас сам рад бы сдавить меня в медвежьих братских объятиях, но он лишний раз меня не коснется, когда рядом Алина. Поэтому поддержка в его взгляде это все, на что он сейчас способен.

– Никогда не перестану о тебе волноваться, – сказала Алина, заправляя мне выпавшую прядь за ухо, будто это могло облегчить ситуацию, которая вокруг нас образовывалась.

– Никогда не перестану этому радоваться, – ответила я, улыбаясь.

Мне было приятно, что она за меня волнуется.

– Я в порядке.

Алина отпустила меня, мы вошли с ней в студию. Блинчик держалась у Матвея более сдержанно, я же будто у себя дома. Ведь его дом мне почти родной.

Матвей возился на кухне у плиты, успокаивая свои расшатанные нервишки, чтобы не сорваться на крик и не отчитать меня прилюдно. Он любитель покричать, в основном на меня. Никогда не видела, чтобы он на кого-то, кроме меня, кричал. Я давно изучила своего друга, и всегда вовремя подмечаю, когда он вот-вот взорвется, успевая ловко изворачиваться от колких замечаний, чтобы не поругаться с ним.

Напряжён, вены выступают на его руках, и с интервалом в секунды на виске появляется дёргающаяся жилка – это краткое описание сиюминутного состояния Матвея.

Но несмотря на то, что каждый хотел высказаться, мы молчали, боясь озвучивать версии произошедшего, которые надумали себе за время, пока меня не было.

Нам необходимы молчание, тишина и покой, чтобы привести свои мысли и чувства в порядок. Ребятам нужно успокоиться и перестать переживать за то, что со мной могло случиться непоправимое, а мне нужно перестать переживать о том, что я плохо ориентировалась в самом начале, когда поняла, что попала в ловушку и идиотскую игру этого Корсака, и о том, что вообще не поняла, что это подвох. Он меня подловил, а я не смогла дать достойный отпор.

Мир – это большая игральная доска, каждый кому-то проигрывает партию, кто-то у кого-то выигрывает. Каждый день, каждую секунду в мире ведется миллионы игр, и столько же будет вестись и дальше. Мы все игроки и пешки на этой доске, но у каждого будет своя игра. И моя игра с Корсаком не окончена. Если он до этого действовал, не трогая меня, то сейчас перешел на личности, и с этого момента я буду искать, выискивать и вынюхивать все, что мне понадобится, чтобы убрать его с игральной доски.

Игра началась, Корсак, и на этот раз правил не будешь знать ты.

– Сколько сейчас времени? – спросила я, и мой голос показался чужим в этой уютной тишине невыносимо тягостного молчания.

– Около шести где-то, ты долго за ней каталась, – ответил Матвей.

Быстрым взглядом я оценила ситуацию: друг укротил свой гнев и выглядел более тихим.

– Прошу за стол, завтрак на быструю руку готов, хотя сейчас вы съедите все что угодно.

– В этом ты прав, – согласилась я с ним, вставая с дивана и многозначительно посмотрев на Алину, которая не хотела вставать.