Возрождение

Отец кивнул. Катя оделась в красное с желтым, Татьянка напялила синеву –– на удивление короткую для тех времен; сидя перед отцом, нисколько не стесняясь, малолетняя девочка, расставив ножонки, предавалась автономному разврату. Катюша не отставала. Вид матурбирующих дочерей возбудил и мать семейства; она, ничтоже сумняшеся, также стала сношать свое естество. Втроем крикнули «Ох!» Пальчики замерли. Отец, тяжело дыша, понаярил шкурку и, изловчишись, плюнул семенем прямо на голую писюшку младшей дочери.

–– О, папа –– волейболист! –– Катя от восторга захлопала в ладоши.

Отец, будучи развратником, учудил следующее. Ноженьки дочери, естественно, были обнажены. Папочка взял в рот большой палец правой ноги Татьянки и стал с наслаждением его посасывать. Ножку дочери так хорошо целовать, ласкать, да и водить голой ступней ребенка по своему пенису. Это кайф. Который дано понять не всем.

–– Папаня, –– визжала дочка, –– мне так здорово!

Она вытягивала стройные голые ножки, проводила мужчине ими по лицу, трогала босыми пальчиками его губы, нос, веки, пыталась пригладить волосы. Папа то и дело ловил нежные пальцы голых ножек младшей дочери, посасывал их, лизал, что было странно; не имея никакого опыта вообще, девочка исполняла самые сокровенно-похотливые  и причудливые мыслишки: погладив голыми ножками лицо папани, вновь уселась на его рот. О, эта милая девчачья писька! Безволосые губки пятилетней дочурки! Нежные голые губки! Миниатюрный девчоночий клитор, так и просящий быть расцелованным и облизанным! Крошечное растопыренное отверстие нежной детской писюрки, вкусное и влажное, что варенье с пирога без корки.

Девочка, суча ножками, стала спускать. Глубоко влезши языком во влагалище малолетки, папа с удивлением обнаружил, что там просторнее, нежели он ожидал. Чу! Что это? Член, валяющийся до сих пор без дела, (папаня уже успел вылить малофью в ротовое отверстие благоверной) оказался включенным в работу. Катя, вдохновленная примером матери, решила пососать. Надо заметить, удалось ей сие неплохо. Так все они и занимались грязным развратом.

Дочь сосала умело. Откуда только умение взялось? Природные способности, не иначе. Мужчина кончил девочке в рот.

Тут и Татьянка засопела, ерзая пизденкой на рту. Ох, ну и какой же кайф ебать этих маленьких девочек! Ебать всех. Дочурок. Просто девочек. И даже не просто ебать, а лизать. Вылизывать вульвочки. Работать языком.

–– А не подкрепиться ли нам? –– бросила клич Катюха внезапно. И Таня, и мать дружно закивали.

Девушка вспорхнула и мигом появилась с подносом, уставленным нарезанной ветчиной, сыром и овощами той или иной степени консервации. Татьянка сразу схватила маринованный огурчик и быстренько вставила его себе в сексуальную дырочку.

–– У меня пенис! –– гордо сказала она. –– Ну-ка, папа, откуси! Да похрумкай!

Маленький огурчик оказался у лица человека. Не долго думая, он куснул и в натуре захрустел.

–– Браво! –– жене это понравилось. –– Ну-ка, дай и мне приобщиться.

С этими словами она, изящно спрыгнув с постели и встав на колени, изящно полизала огрызок овоща, торчащий из дырки дочери, помотала головой, лизнула его, вытянув тонкий длинный язычок, и предложила сделать то же самое Катьке. Однако у нее созрел иной план. Вставив в письку младшей сестры огурчик чуть побольше, Катя притянула Танюшку к себе и стала водить кончиком овоща по губкам, а затем и по клитору. Татьяне понравилось это…

V

–– Папа, а что если нам поиграть в похабную игру?

Дочка с голою пиздою, ночнушка задрана почти до бедер, клитор влажно поблескивает. Как хорошо его сосать! Чресла расставлены и ждут очередной похабщины.

–– В какую же, доченька? –– отец напрягся в предвкушении очередного полузапретного действа.

–– А вот в такую. Давайте, папенька, предположим, что я выхожу замуж. А ебете меня вы.

–– Как же жених?

–– Да он отдохнет. Мало что ли выпивки?

–– Но, дочь, ебать-то тебя в принципе должен он, не так ли?

–– Так-то оно так, папенька, ну да не хочу я с ним ебаться. Хочу… –– дочь мечтательно закатила глаза. –– Хочу мастурбировать, саму себя удовлетворять, вот! –– она мечтательно закусила губу.

–– Что ж, попробуй! –– отец был настроен благодушно.

Дочь стала наяривать клитор. Папа любовался.

–– Папенька… ах… хотела переодеться в белое свадебное платье… но вы… меня ебете! Я чувствую это!

Папа внимал монологу.

Дочь расставила ножки пошире. До сих пор она будто стеснялась, как девственница, хотя уже с некоторых пор не была девушкой и, хотя стыд боролся с похотью, похоть медленно, но верно побеждала стыд. Между ног было невообразимо приятно.

–– Папа… Я представляю себя как на той картине… Помните, как на ней изображены мужики, решающие свои сложные вопросы, а одна девушка… папа, я опять кончила… девушка как-то пытается им по-хорошему угодить, а ведь в письке так и зудит…

Катерина вскочила и мигом унеслась в свою комнату. Вернулась. Очень быстро, как показалось отцу. На ней было совсем прозрачное белое платье невесты, на голове фата. Трусиков она, конечно, не надела. Мохнатушка была готова ко всему.