Возрождение

Такая чувствительная душа, как у Лотто, порой могла проникнуть в личность глубже, чем Тициан. Немногие художники уловили сияние здоровой юности так близко, как в «Портрете мальчика в замке в Милане» Лотто. На его «Автопортрете» сам Лоренцо изображен здоровым и сильным, но он должен был знать много болезней и страданий, чтобы изобразить болезнь так сочувственно, как на «Больном человеке» в галерее Боргезе или на другом портрете с тем же названием в галерее Дориа в Риме — истощенная рука, прижатая к сердцу, выражение боли и недоумения на лице, как бы спрашивающее, почему он, такой хороший или великий, должен быть избран зародышем? На более известном портрете Лауры ди Пола изображена женщина тихой красоты, также озадаченная жизнью и не находящая ответа, кроме как в религиозной вере.

Лотто тоже пришел к этому утешению. Беспокойный, одинокий, неженатый, он скитался с места на место, возможно, переходил от философии к философии, пока в последние годы жизни (1552–6) не поселился в монастыре Санта-Каса в Лорето, недалеко от Святого дома, в котором, по мнению паломников, когда-то укрылась Богоматерь. В 1554 году он передал монастырю все свое имущество и принял обеты обливатора. Тициан назвал его «добрым, как доброта, и добродетельным, как добродетель».41 Лотто пережил языческое Возрождение и упокоился, так сказать, в объятиях Трентского собора.

В тот яркий век — 1450–1550 годы, — когда венецианская торговля потерпела столько поражений, а венецианская живопись одержала столько побед, малые искусства разделили культурное изобилие. Для них это не было Ренессансом, поскольку ко времени Петрарки они уже были старыми и зрелыми в Италии, и просто продолжали свое средневековое совершенство. Возможно, мозаичисты утратили часть своего мастерства или терпения, но их работы на соборе Святого Марка, по крайней мере, не отставали от своего возраста. Гончары учились делать фарфор; Марко Поло привез его из Китая, султан послал дожу прекрасные образцы (1461), а к 1470 году венецианцы стали делать свой собственный. В этот период стеклодувы на Мурано достигли апогея своего искусства, изготавливая кристаллы изысканной чистоты и дизайна. Имена ведущих стеклодувов были известны во всей Европе, и каждый королевский дом боролся за их изделия. Большинство из них пользовались формой или моделью; некоторые откладывали форму в сторону, пускали пузырь в расплавленное стекло, когда оно выливалось из печи, и придавали веществу форму кубков, ваз, чаш, украшений ста цветов и тысячи форм. Иногда, перенимая опыт мусульман, они расписывали поверхность цветной эмалью или золотом. Ремесленники-стеклодувы ревностно хранили в своих семьях секретные процессы, с помощью которых они добивались чудес хрупкой красоты, а венецианское правительство издало суровые законы, чтобы эти эзотерические тонкости не стали известны в других странах. В 1454 году Совет Десяти постановил, что

Если какой-либо рабочий перенесет в другую страну какое-либо искусство или ремесло в ущерб Республике, ему будет приказано вернуться; если он не подчинится, его ближайшие родственники будут заключены в тюрьму, чтобы солидарность семьи могла убедить его вернуться; если он будет упорствовать в своем неповиновении, будут приняты тайные меры, чтобы убить его, где бы он ни находился.42

Единственный известный случай такого убийства произошел в Вене в XVIII веке. Несмотря на закон, венецианские художники и ремесленники перебирались через Альпы в XVI веке и привозили свою технику во Францию и Германию в качестве подарков завоевателям Италии.