Возрождение

Клэр открыла дверь сарая. Кон высунулся и, прокашлявшись (с тем же неприятным металлическим звуком, похожим на скрип ржавых петель), сплюнул комок слизи, как мне показалось, размером почти с кулак. Затем мой брат повернулся к нам, массируя горло одной рукой.

– От моей собаки блошки. – Его голос еще звучал странно, но стал четче и больше походил на человеческий. По щекам Кона текли слезы. – Прицепились даже к кошке.

– Пока достаточно, – сказал Джейкобс. – Сейчас мы пойдем в дом, и ты выпьешь стакан воды. Большой. Тебе нужно пить много воды. Сегодня и завтра. Пока твой голос снова не станет нормальным. Договорились?

– Да.

– Когда вернешься домой, можешь поздороваться с родителями. А потом поднимись к себе в комнату, встань на колени и поблагодари Господа за то, что он вернул тебе голос. Договорились?

Кон с готовностью кивнул. Он рыдал в полную силу, и не он один. Мы с Клэр тоже плакали. Только у преподобного Джейкобса глаза оставались сухими. Мне кажется, он был слишком потрясен, чтобы плакать.

Одна Пэтси ничему не удивилась. Когда мы вошли в дом, она сжала руку Кона и сказала самым будничным голосом:

– Вот и славно.

Морри обнял моего брата, и тот стиснул его в ответ с такой силой, что у малыша округлились глаза. Пэтси налила из крана на кухне стакан воды, и Кон выпил его весь, после чего поблагодарил голосом, уже похожим на его собственный.

– Не за что, Кон. Морри уже давно пора спать, да и вам нужно домой. – Она повела Морри за руку к лестнице и не оборачиваясь добавила: – Думаю, ваши родители очень обрадуются.

«Обрадуются» – это оказалось не то слово.

Они сидели в гостиной и смотрели по телевизору сериал «Виргинцы», по-прежнему не разговаривая друг с другом. Даже переполненный радостью и волнением, я не мог не заметить царившего там напряжения. Энди и Терри шумели наверху, переругиваясь, – в общем, все как всегда. У мамы на коленях лежало вязаное шерстяное покрывало, и она наклонилась, чтобы распутать пряжу в корзинке, когда Кон произнес:

– Привет, мам. Привет, пап.

Отец уставился на него, открыв рот, а мама застыла с вязальными спицами в одной руке, так и не вытащив другую из корзинки. Она очень медленно подняла глаза и спросила:

– Что?..

– Привет, – снова сказал Кон.

Она закричала и вылетела из кресла, отпихнув ногой вязальную корзинку. Схватила Кона так, будто собиралась хорошенько встряхнуть, как наказывала нас в детстве за проступки. Но никакой трепки в тот вечер не было. Мама прижала Кона к себе, не в силах сдержать слез. Я слышал, как Терри и Энди с грохотом мчатся вниз со второго этажа, чтобы выяснить, что случилось.

– Скажи что-нибудь еще! – всхлипывала мама. – Скажи, чтобы я убедилась, что мне не показалось!

– Он не должен… – начала было Клэр, но Кон не дал ей договорить. Потому что теперь мог это сделать.

– Я люблю тебя, мам, – произнес он. – И тебя, пап.

Папа взял Кона за плечи и внимательно осмотрел его горло, но смотреть там было не на что, поскольку краснота прошла.

– Хвала Господу, – сказал он. – Хвала Господу, сынок.

Мы с Клэр переглянулись, опять подумав об одном и том же: преподобный Джейкобс тоже заслуживал благодарности.

Мы объяснили, что Кону в первое время нельзя говорить много, а когда рассказали о питье, Энди вышел на кухню и вернулся с огромной отцовской сувенирной кофейной кружкой (сбоку она была украшена канадским флагом и надписью «ОДИН АНГЛИЙСКИЙ ГАЛЛОН КОФЕИНА»), наполненной водой. Пока Кон пил, мы с Клэр по очереди рассказывали, как все происходило, а Кон пару раз добавлял про покалывание, которое чувствовал, когда ремень был включен. Когда он открывал рот, Клэр ругала его за несдержанность.

– Не могу поверить, – повторяла мама, не сводя глаз с Кона. Несколько раз она обнимала его и прижимала к себе, будто боялась, что у него вырастут крылья и он, обратившись в ангела, улетит.

– Если бы церковь не оплачивала преподобному Джейкобсу его печное топливо, – сказал отец, когда наш рассказ подошел к концу, – ему бы все равно никогда не пришлось за него платить.

– Мы придумаем что-нибудь, – рассеянно сказала мама. – А сейчас будем праздновать. Терри, достань из морозилки мороженое, которое мы приберегали на день рождения Клэр. Это будет хорошо для горла Кона. А вы с Энди накройте на стол. Мы съедим его все, так что доставайте большие миски. Ты не возражаешь, Клэр?

Та покачала головой:

– Это лучше, чем день рождения.

– Я выпил столько воды, что мне надо в туалет, – сказал Конни. – А потом помолиться. Так велел преподобный. И не мешайте мне, пока я это делаю.

Он пошел наверх, а Энди с Терри отправились на кухню, чтобы разложить по мискам мороженое-ассорти (которое мы называли «ван-шок-клуб»… удивительно, как все вспоминается). Родители вернулись в свои кресла и продолжили смотреть телевизор, ничего не видя. Я заметил, как мама протянула руку, а отец взял ее не глядя, будто знал, где она должна быть. Я ощутил себя по-настоящему счастливым.