Возрождение Бога-Дракона

— Стихиалью. Королевой Яблочного Острова.

— Почему на нем никто не живет, кроме тебя?

— А почему ты решил, что на нем никто не живет? Только потому, что ты никого не видел? — Она усмехнулась. — Я кормлю тебя сама потому что не хочу, чтобы ты убил кого-нибудь из моих подданных. Я могу обмануть твою силу, но они, скорее всего, этого сделать не смогут.

Я долго молчал перед тем, как произнести следующую реплику. Она далась мне с огромным трудом.

— Мне… жаль, что мы поссорились.

— Я с тобой не ссорилась, — сказала Моргана. — Обещай, что не тронешь Мелисандру — и я тебя отпущу.

— Что? — Я не мог поверить своим ушам. — Вот так просто отпустишь?

Она кивнула.

— Ты поклялась оберегать род Мерлина. Почему ты не мстишь мне за Альфреда?

— Уберечь и отомстить — разные вещи.

— Но все же. Я убил Альфреда. Я напал на тебя и оскорбил тебя. Неужели у тебя нет ко мне неприязни?

— Зло, которое живет в тебе — уже давно не столько твоя вина, сколько беда. Я знаю, кем ты был и видеть кем ты стал сейчас… — Она покачала головой. — Это ранит больней, чем все твои оскорбления.

Я долго молчал. Если она не лгала — мне трудно было в это поверить, но если… если она не лгала, то я был полным идиотом.

А если это манипуляция? — шепнул внутренний голосок. Ведьма демонстрирует сострадание, чтобы ты доверился ей. И если ты это сделаешь — вот тогда ты точно будешь полным идиотом.

— Ты знаешь обо мне больше, чем я сам, — произнес я вслух.

— Так и есть.

— Расскажи мне, кто я.

— Расскажи мне, почему ты решил, что именно Альфред охотится за тобой.

— Нет, — помолчав, произнес я. — Не могу. Это уже касается не только меня.

— Честный ответ поставит под удар кого-то еще?

— Да.

Она некоторое время разглядывала меня, а затем сказала:

— Что ты тогда кричал о двух людях, не поделивших мир?

— Ничего. — Я усмехнулся. — Забудь об этом.

— Не отвечай мне, если опасаешься подставить кого-то, кто тебе дорог, — сказала она, уходя. — Но попробуй ответить на этот вопрос хотя бы самому себе.

«Попробуй ответить»? Зачем пробовать, если я знал ответ. На Альфреда мне указал герр Рихтер Эзенхоф, мой наставник и воспитатель, человек, которому я доверял.

Доверял…

Я несколько раз мысленно повторил это слово. Произносимое в прошедшем времени, оно отрицало само себя и многое расставляло по своим местам.

19

Я ждал, когда она придет с Мелиссой, но раз за разом Моргана появлялась одна. Как-то она принесла мне трость и я начал заново учиться ходить.

— Где Мелисса? — Спросил я, опускаясь на землю после короткой прогулки. — Давно ее не видел.

Я тяжело дышал, голова кружилась от слабости, а ноги болели просто адски.

— Соскучился?

Я не повелся на подначку и, подождав, пока успокоится дыхание, ответил:

— Я готов пообещать, что не трону ее. Но перед этим хочу с ней поговорить.

Пауза…

— Хорошо, — сказала Моргана. — Еще несколько дней, и поговорите.

— Сколько я тут уже у тебя… «в гостях»?

— Три недели.

Я покачал головой. С тем же успехом она могла сказать «три дня» или «три года» — в этом проклятом месте никогда не всходило солнце. Подозреваю, что в реальности, сотворенной силой Аваллонской Королевы, солнца просто не было.

— Я редко выбираюсь в мир людей, — сказала она. — Но ради тебя сделала исключение. Земля сильно изменилась с тех пор, как я там была в последний раз. Люди изобрели антигравитацию и атомное оружие… мобильную связь и интернет. — Она с легкой улыбкой посмотрела на меня.

— И что?

— А то, что навести справки, откуда ты взялся, не составило большого труда. Ты сильно облегчил мне работу, сказав, что являешься выпускником ШАД.

Я мысленно проклял собственную беспечность.

— Быстро же ты там освоилась.

— Когда умеешь захватывать чужие умы, нет надобности разбираться в чем-то самому — всегда можно найти специалиста и убедить его сделать всю работу за тебя. Впрочем, ты ведь и сам это прекрасно знаешь, не так ли?

Я некоторое время молчал.

— И что теперь? Придешь и спалишь школу?

Она покачала головой.

— Я бы сказала «не суди других по себе» — но мы ведь не умеем иначе. Накладываем свой собственный образ на окружающих и думаем, как бы мы поступили на их месте. Твоя школа меня не волнует. Но зато я узнала имя того, кто натравил тебя на Альфреда. Это твой учитель, Рихтер Эзенхоф, не так ли?

Я промолчал.

— Ты знаешь, что когда-то Альфред учил Рихтера? — Спросила Моргана.

— Да. Директор упоминал об этом.

— А ты не спрашивал у него, что случилось с сыном Альфреда? Внучка есть, дед есть — а где родители девочки?

— Нет, не спрашивал.

— А мог бы поинтересоваться. Рихтер убил их, чтобы стать единственным наследником Альфреда. И когда Альфред узнал об этом, он… — Она выдержала паузу. — Он ничего не сделал своему ученику. Просто прогнал его и все.

— Не верю.

— Альфред был слишком мягким. Слишком ценящим чужую жизнь. Плохо способным мстить и ненавидеть. Он был потерян и раздавлен горем, но злобы в нем не было. «Из-за того, что ты сделал, я потерял двух сыновей» — сказал он Рихтеру напоследок. Он сказал так, потому что и Рихтера до того момента тоже в каком-то смысле считал своим воспитанником или сыном.