Возрождение феода (СИ)

— Что-то вроде этого. Я так понимаю, ты сейчас готовишь бойцов к сражению? — Бродя по лагерю, Мирослав заметил, что многие бойцы тренируются, кто-то мечом машет, кто-то спарингуется, некоторые пытаются тот хлам, что они называют снаряжением, привести в порядок.

— Нам известно, что клятвопреступники собираются в цитадели, но я догадываюсь, что это не единственное их гнездо. Если посмотреть на схемы их атак, похоже, что второй лагерь прячется где-то во внешней долине. И пока мы с этой группой не разделаемся, они ударят нам в спину, как только мы перейдем реку.

— У вас столько бойцов в долине и оказывается у вас под носом клятвопреступники, которые спокойно расхаживают по внешней долине?

— Гхм! Я уязвлен. Оскорбляй мои манеры или зрелость, но не смей намекать, будто я сижу сложа руки, если можно проливать кровь!

— Мы уничтожили множество врагов, но одна крупная группа умудряется ускользать от наших атак или попросту вырезают патрульные группы…

— Значит вам нужна помощь?

— Старая добрая бойня была бы хорошим решением, но разумнее будет не убивать их, а убедить присоединиться к нам. А с переговорами как знаешь у нас не очень хорошо…

— Мои разведчики недавно привели новую партию пленных, одна из пленных утверждает, что может вывести нас на второй лагерь врага, но в её голосе я улавливаю нотки лжи. Ты смекалистый, уверен сможешь добиться от неё правды. — Поняв, что дело важное, а от Хора толку мало, Мирослав согласился на допрос и направился в центр лагеря, где к кольям были привязаны пленные. Рядом валялось множество трупов, видимо это те, с которыми недавно «поигрались» хористы.

Пленница оказалась разговорчивой, она клялась в верности хору и просила обряда посвящения. Также обещала привести к лагерю если её отпустят.

— Ты лжешь. — Мирослав хмуро взглянул на девушку, отчего у той чуть не случился сердечный приступ.

— Говори правду и тогда я сохраню твою жизнь.

— Я… видители… — Девушка была в ступоре, она на самом деле не хотела предавать товарищей, но жить она хотела еще сильнее.

— Я не знаю в точности, где вся моя команда, но я видела… то есть я могу сказать… — Девушка трясет головой, пытаясь собраться с силами.

— Обыщите вон того… — Девушка показала взглядом на гору трупов.

— Темноволосый, рослый, лицо разбито… проверьте левый сапог, все приказы у него были. — Пятый глаз, что подоспел к допросу щелкнул пальцами и двое хористов вытащили указанный труп. В его сапоге был скатанный в трубочку пергамент. Хористы тут же передали его Пятому глазу.

— Херня какая-то! Не разобрать ничего. Она сказала, что у неё есть информация, а дала мусор! Прикончите эту шваль! — На команду тут же откликнулась Алая Фурия, но как только она собралась перерезать горло пленнике, заговорил Мирослав.

— Я обещал спасти её, а также она сказала, что готова принести клятву верности Голосам Нерата. Надо устроить обряд посвящения. — Спокойным голосом сказал Мирослав, остановив Алую Фурию и глаз.

— Я смотрю ты большой эксперт по вопросам судьбы? Так поделись своей мудрость, что же нам с ней делать?

— Испытаем её верность. Вария (так зовут пленнику), убей этих гвардейцев чем-нибудь тупым. — Мирослав указал на двух пленников, что сидя привязаны к столбу с двух сторон.

Вария смотрит на пленников, которые прежде были её собратьями, и закрывает глаза. Зеваки смеются и потешаются, когда её путы перерезают, а в руки вкладывают тяжелый камень. Бормоча что-то нечленораздельное, она поднимает камень высоко над головой и с размаха расшибает череп пленника несмотря на его мольбы. С трудом удерживаясь от крика, она вскидывает камень повторно, чтобы прикончить и второго. Окровавленный камень падает на землю, Вария в изнеможении опускается на колени и плачет.

— Хорошо, хорошо! — Глаз был очень доволен этой сценой, как собратья по оружию убивают друг друга ради жизни.

— Добро пожаловать в Алый Хор… смотри, не подведи нас. — Солдаты увели Варию, что была похожа на труп.

— Мы по-прежнему не знаем, где искать клятвопреступников и эта шифровка нам не в помощь… не текст, а невнятица какая-то… — Сказал глаз повернувшись к Мирославу.

— Прошу прощенья, если помешал, но я сомневаюсь, что это невнятица. Скорее какая-то местная письменность. — Раздался голос пожилого пленника. Человек был достойного вида, с перьями, чернильницами и пергаментными свитками — так обычно выглядят книгочеи из Школы Чернил и Пера. Мужчина выглядит изможденным, но его улыбка сияла.

— Ты можешь это прочитать? — Мирослав показал ему пергамент.

— Хм, дай-ка взгляну…. Не могу… м-м… хм-м… угу… — Мирослав держит пергамент перед его лицом, его глаза скользят по посланию, затем он перечитывает его повторно и молча кивает.