Возрождение ковчегов

– Желаете изгнать майора Ротман, сэр? – спросил из-за пульта майор Дойл. Он говорил буднично, словно обсуждая некий рутинный вопрос. – Она ослушалась вашего прямого приказа и не отвечала на вызовы. Мы и за меньшие проступки солдат изгоняли.

– Я согласна с майором Дойлом, – холодно произнесла майор Райт. – Она эмоционально нестабильна, как и Аэро Райт. Нельзя, чтобы такие солдаты оскверняли наши ряды.

– Верховный командующий Виник, нам начать голосование? – спросил Дойл, делая знак остальным майорам на мостике.

Даника уже хотела просить пощады, но это бы не сработало. Напротив, только усугубило бы дело. И потом, если уж погибать, то не как слезливый трус. «Если меня изгонят, я не уподоблюсь Лиллиан, – пообещала себе Даника. – Не стану реветь и молить о пощаде, как дитя. Пройду к капсуле сама, высоко подняв голову».

Мостик погрузился в молчание, которое нарушало только шипение вентиляции и – время от времени – попискивание датчиков. Сердце колотилось так сильно, что Даника удивлялась, как еще другие этого не слышат. Если большинство проголосует за изгнание, шансов у нее почти нет. Она взглянула в иллюминатор, на вращающуюся снаружи серую планету.

Если даже Данике удастся добраться до Земли, то что ей там есть и куда идти? Планета выжжена и пуста, а уж Первый ковчег ее точно не примет.

«После всего, что я натворила», – подумала она.

– Пока – нет, – произнес наконец Виник. – Кузня заперта. Оружейники отказываются заряжать фальшионы, пока мы не пойдем на переговоры. Ситуация, по понятным причинам, для нас сложная, но майор Ротман, может, еще сумеет послужить нам.

Даника выдохнула, и вместе с воздухом ее как будто покинуло напряжение.

– Благодарю вас, сэр, – сказала она. – Вы не пожалеете! Клянусь фальшионом, вы еще будете мною гордиться.

– Не благодари меня, пока не узнаешь, что я придумал, – предупредил Виник и переглянулся с Дойлом. Опережая вопрос Даники, он добавил: – Майор Ротман, возвращайтесь в свою каюту и ожидайте дальнейших приказаний. Вам ясно?

– Так точно, сэр. – Даника четко отсалютовала и, пока Виник не передумал, покинула мостик.

Лишь когда закрылась дверь лифта, Даника позволила себе расслабиться. Колени от облегчения подкосились, и пришлось схватиться за поручень, верхняя губа покрылась холодной испариной. Смерть прошла очень близко.

Спускаясь на нижний уровень, Даника поклялась самой себе: «Больше я не разочарую Верховного командующего. – Рука легла на эфес фальшиона. – При первой же возможности убью дезертира. Клянусь».

Никогда еще каюта не выглядела такой приветливой. Даника на заплетающихся ногах перешагнула порог и рухнула на койку. Уткнувшись лицом в подушку с пенистым наполнителем, она закричала от гнева и страха. Кричала до тех пор, пока не охрипла. Затем Даника провалилась в полный грез сон: Аэро раз за разом склонял голову, а она заносила меч. Снова и снова она задерживала клинок в дюйме от шеи дезертира, и каждый мускул в ее теле словно схватывало цементом. Аэро смеялся над ее слабостью, солдаты начинали тыкать в нее пальцем и хохотать.

«Заткнитесь! – хотелось закричать Данике. – Заткнитесь! Все вы!»

Но губы не слушались, они тоже застыли. Сцена позора повторялась и повторялась. Аэро склонял голову, Даника заносила меч и застывала. Над ней смеялись. Раз за разом… пока она не проснулась. Сбрасывая одеяло, Даника прокричала:

– Заткнитесь! Все вы, заткнитесь!

Слова вырвались из саднящего горла хриплым клекотом. Даника села на краю койки, дрожа и хватая ртом воздух. Затем провела ладонью по резной рукояти фальшиона, чувствуя, как постепенно возвращается спокойствие.

– Аэро Райт. Дезертир. Предатель. Я убью тебя.

Запищал коммуникатор – это был Дойл. Даника ответила на вызов.

– Майор Ротман, немедленно явиться на мостик, – велел Дойл. – У Верховного командующего для вас важное поручение.

– Есть, сэр, – с трудом выдавила Даника.

Глава 24. Будь частью стаи (Ищунья)

Следующие два дня Ищунья провела, не покидая замка, среди хилов. Отряды охотников сновали туда-сюда ежедневно, но ее с собой никто не звал. Ищунья смотрела, как Ползун вылезает в сводчатый проем окна, и ее мускулы ныли от жажды движения. Позднее Ползун со своим отрядом вернулись со свежей добычей – принесли столько мяса, что было не съесть хилам в тронном зале. Но сколько бы Ищунья ни просила проявить милость к силам, Корнерой отказывал.

– Мерзкие, поганые твари заслуживают голодной смерти, – прорычал он, не слезая с трона, когда она вновь осмелилась заговорить на эту тему. И добавил, сердито глядя на Ищунью: – Это расплата, месть за хи-лов, которых они жрали и сбрасывали в пропасть.

Хилы в зале следили за каждым ее шагом, ловили каждое слово. Вот один хил поднес Корнерою свежих жуклов.

– Разве силы еще не настрадались? – спросила Ищунья, чувствуя, как мерно пульсирует светом Маяк, заливающий зал изумрудным светом.

– Нет, – ответил Корнерой и щелкнул зубами, будто хотел съесть это слово. – Настрадаются, когда последний из них подохнет от голода.