Возрождение (ЛП)

Эцио догадался, что это показательный судебный процесс, но он не понял, почему все выглядит, как предательство со стороны Альберти. Эцио крикнул: "Он лжет!", но его голос утонул в реве толпы. Он постарался пройти ближе, распихивая недовольных горожан, но людей оказалось слишком много. Он был зажат среди них.

Альберти снова заговорил.

– Доказательства против тебя были собраны и тщательно изучены. Они неоспоримы. В отсутствие каких-либо убедительных доказательств обратного, данной мне властью я вынужден признать тебя и твоих сообщников – Федерико и Петруччо, а так же отсутствующего здесь сына, Эцио, виновными в совершенном преступлении, – он замолчал, ожидая, пока толпа успокоится. – Сим я приговариваю вас к смерти. Повесить. Немедленно.

Толпа снова взвыла. По сигналу Альберти палач подготовил петли, пока двое его помощников вели к виселице маленького Петруччо, едва сдерживающего слезы. Веревку надели ему на шею и, не обращая внимания на мольбы ребенка, служитель церкви брызнул святой водой на его голову. Потом палач дернул рычаг, и мальчик повис, содрогаясь в воздухе, а после замер без движения. "Нет! – воскликнул Эцио, не веря своим глазам, – Господи, прошу тебя, нет!" Но слова застряли в горле, горе затмило всё.

Следующим был Федерико, кричавший, что он невиновен, как и его семья. Он тщетно пытался освободиться из рук стражников, ведущих его к виселице. Эцио, вне себя от горя, снова отчаянно попытался протолкнуться вперед, и заметил, как по мертвенно-бледной щеке отца скатилась слеза. В ужасе Эцио смотрел, как его старший брат и лучший друг трясется на веревке, покидая мир куда медленнее Петруччо, но, в конце концов, и он затих, свисая с петли. Стало так тихо, что было слышно, как скрипит деревянная балка, с которой свисали веревки. Эцио никак не мог поверить – неужели все происходит на самом деле?

Толпа зашептала, но сильный голос прорезал тишину.

– Это ты изменник, Уберто, – проговорил Джованни Аудиторе. – Ты, один из моих союзников и лучших друзей, кому я доверял собственную жизнь! Но я был глупцом. Я не догадывался, что ты один из них! – Теперь он почти кричал, и в голосе звучали боль и ярость. – Сегодня ты убиваешь нас, но когда-нибудь мы убьем тебя!

Он склонил голову. Наступила тишина. Мертвая тишина, прерываемая едва слышными молитвами священника, просящего, чтобы Джованни Аудиторе, с достоинством прошедший к виселице, вверил душу в руки Господа.

Эцио был шокирован горем, переполнившим его. Его словно молния поразила. Но когда люк под Джованни открылся, Эцио больше не смог сдерживаться.

– Отец! – закричал он, голос дрогнул.

Глаза испанца внезапно остановились на нем. В его взгляде было что-то сверхъестественное, что-то, что возвышало его надо толпой. Словно во сне, Эцио смотрел, как испанец наклоняется к Альберти, что-то шепча.

– Стража! – закричал Альберти, указывая на Эцио. – Там один из них! Взять его!

Прежде чем толпа сообразила и попыталась его задержать, Эцио рванул с места и стал проталкиваться к краю, расталкивая всех, кто стоял на пути. Один из стражников уже поджидал его там. Он схватил Эцио, сдернув капюшон. Действуя инстинктивно, Эцио сумел освободиться и выхватил одной рукой меч, а второй схватил стражника за горло. Реакция Эцио оказалась быстрее, чем ожидал стражник. Прежде чем последний успел вырваться, Эцио стиснул обе руки, на мече и на горле, и так стремительно пронзил стражника мечом, а после извлек оружие, что кишки вывалились из-под мундира стражника на булыжную мостовую. Он кинулся в сторону и развернулся к трибуне, отыскав взглядом Альберти.

– Я убью тебя! – пообещал он, и голос его дрожал от ненависти и гнева.

Другие стражники почти окружили его, и Эцио, положившись на инстинкт самосохранения, бросился от них прочь, по направлению к относительно безопасным узким улочкам, уводившим с площади. К своему ужасу, он увидел, как двое стражников отрезают ему путь.

Они столкнулись лицом к лицу на краю площади. Двое стражников блокировали ему путь к отступлению, остальные окружали сзади. Эцио яростно набросился на них. Но одному из стражников удалось выбить меч из руки Эцио. Испугавшись, что это конец, он попытался убежать от нападавших, но прежде чем сумел найти путь к отступлению, случилось нечто удивительное. С боковой улочки, к которой он пробивался, появился человек, выглядящий как вор. Набросившись сзади на двух стражников со скоростью молнии, он длинным кинжалом ударил их, выводя из битвы. Он двигался так стремительно, что Эцио едва мог различить его движения. Незнакомец поднял меч Эцио и протянул ему. Внезапно, парень узнал человека, еще сильнее воняющего луком и чесноком. Но в тот миг даже дамасская роза не пахла бы для Эцио слаще.

– Уходи, парень,– посоветовал он и скрылся.

Эцио бросился по улице, выбирая кривые улочки и переулки, хорошо знакомые по ночным гонкам с Федерико. Шум и крики позади стихли. Он спустился к реке и нашел убежище в заброшенной хижине сторожа, позади одного из товарных складов, принадлежащих отцу Кристины.