Возрождение (СИ)

Неожиданно для меня, он вернулся и не смотря мне в глаза, сказал.

— Я не могу, милорд — это через чур для меня.

Моему удивлению не было предела.

— «Он что с ума сошёл со своими принципами?!, — возмутился я».

— Кто здесь? Ната?, — детский испуганный голос раздался с кровати.

— Ната?! Мне страшно!

В полной тишине дома, зазвенел колокольчик, ругнувшись, я бросился к кровати и перехватив маленькую руку, вырвал из неё предмет. Маленькое личико, смотрело на меня испуганными глазами и она открыла рот, чтобы закричать. Подушка быстро прекратила это безобразие, а подержав у её лица достаточно времени, дождался, когда тело обмякнет, но не умрёт.

В комнате зажглась свеча и тускло осветила кровать, я присмотрелся лучше к той, кого обездвижил, но пока не убил и нахмурился — стала понятна причина, по которой убийца, который несколько минут назад спокойно прирезал с десяток взрослых людей, отказался выполнять мой приказ. Лежащему на кровати маленькому телу было от силы лет семь.

Я тяжело посмотрел на Орсея, он в колеблющемся свете свечи не смог выдержать моего взгляда и отвернулся, оставив принимать решение мне. Тут я пожалел, что взял его с собой, а не пошёл на дело один, ведь хоть я и навел бы больше шума, но зато не пришлось бы сейчас принимать непростых решений.

То, что ради своих целей я мог убить ребёнка не подлежало сомнениям, слишком много стояло на карте, чтобы я мог колебаться, но это если бы я был один. С человеком, от лояльности которого многое зависело в осуществлении моих планов в будущем, и который не смог совершить это убийство, я не мог просто подойти и перерезать ей горло, имитируя бандитское нападение.

— Одень её и уходим, — я понимал, что пожалею о принятом решении, но выбора не оставалось. Быстрый анализ моих действий и последующих, пусть и не сразу наступивших последствий, поскольку в наших отношениях с Орсеем после этого явно проляжет трещина, привели меня к худшему варианту.

Он удивлённо на меня посмотрел.

— Есть ещё идеи?, — зло посмотрел я на него, — её нужно устранить. Если не можешь убить, заберём на то время, пока она станет не интересна или ей не найдут замену.

— Где мы её держать будем милорд?, — по его взгляду, а главное тону я понял, что он хоть и не сильно рад с ней возиться, но это было значительно лучше, если бы я её сейчас прирезал. Ведь по его поведению ранее было видно, что он ждал от меня именно этих действий.

— Где ты её держать будешь Орсей!, — отрезал я, — теперь эта девочка на твоей совести, и ты понимаешь почему. Не строй из себя невинность.

— Если честно милорд, я не рассчитывал, что вы оставите её в живых, — неожиданно признался он, — я теперь слишком хорошо представляю, кем вы являетесь.

— Интересные откровения Орсей, — развеселился я, хотя обстановка этого совершенно не предполагала, — и кем же?

— Точно не знаю милорд, — его лицо оставалось совершенно серьёзным, — но мне совершенно отчётливо жаль этот город и королевство, им очень не повезло, что вы у нас появились.

— Странно, что тебе жаль их, а не, например, вот эту маленькую девочку, которую король насилует изо-дня в день, — я кивнул ему на кровать.

Его лицо окаменело.

— Собирай её и уходим, — я не хотел больше здесь задерживаться, — поместишь её туда, где никто не сможет найти. Лицо запрети показывать, также нужно ограничить круг людей, которые могут о ней донести. Ясно?!

— Как думаете милорд, сколько нужно будет продержать её взаперти?, — он бережно стал одевать девочку, и я заметил определённые навыки в этом.

— «У него есть ребёнок!, — его поведение становилось всё более понятным».

— Не знаю Орсей, если бы не ты, я бы решил вопрос раз и на всегда.

— Я слишком хорошо это осознаю милорд и благодарен вам.

— Да и неси её пока вниз, а я пока заберу драгоценные вещи, оставшиеся после твоего вора, нужно чтобы никто не сомневался в том, что дом ограбили.

— Слушаюсь милорд, — с тюком на спине он заторопился вниз, видимо опасаясь, что я передумаю и оставлю в доме еще один взрослый труп рядом с детским.

Собрав драгоценности из шкатулки и всё, что показалось мне ценным, я стал подходить со свечой к тканям и дожидался, когда веселые огоньки побегут по ним.

— «Наверно лучше пусть её считают сгоревшей в огне, после ограбления, чем пропавшей, — решил я, хотя изначально не собирался ничего поджигать, чтобы оставить явный след бандитского налёта, — тогда пыл короля остынет быстрее и граф лишится покровительства, отдавая свою маленькую жену на растерзание толстому борову».