Возрождение Теневого клуба

— Я хотел бы выдвинуть Алека Смартца на пост президента класса, — проговорил Кельвин.

Последовала минута ошеломлённой тишины, сопровождаемая глухим гулом недовольства со стороны противников Алека. Я повернулся к нему. Тот поглядел на разинувшую рот Шерил, невинно пожал плечами и громко сказал:

— Я... принимаю.

И вот тут я заметил, как Кельвин Хорнер едва заметно кивнул Алеку, из чего ясно следовало, что они обо всём договорились заранее.

* * *

В понедельник я пришёл в школу с обувной коробкой под мышкой. Шерил возилась в своём шкафчике. Я приблизился к ней, протянул коробку, словно официант поднос, и снял крышку.

— Матерчатая или кожаная, — предложил я. — Выбор за тобой.

В коробке лежали две туфли: нарядная лаковая и кроссовка, до того грязная, что её смело можно было отнести к опасным для жизни отходам.

— Отстань, а?

Должен признаться, мне стало неловко за свою подколку. Бедная Шерил. Я сунул коробку под мышку.

— Извини, — сказал я. — Ну то есть... жаль, что Алек так поступил. Было бы здорово, если бы вы действовали как одна команда.

— Вообще-то, — возразила Шерил, — всё ещё может обернуться как надо. Большие шансы на то, что один из нас победит, а второй придёт вторым; тогда один из нас станет вице-президентом у другого.

— Не думаю, — возразил я. — Есть две возможности (если принять, что Катрина и Томми сойдут с дистанции): либо А) победит он, а ты станешь у него вице-президентом; либо Б): победишь ты, а он растечётся лужицей, как злая волшебница Бастинда.

— Не пори ерунды.

— И вовсе не ерунда. Алек не из тех, кто согласится на вице-президентство. Может, сейчас он и говорит так, но это просто потому, что не верит в подобный исход.

Шерил с силой захлопнула дверцу шкафчика, рассердившись отчасти на моё уверенное заявление, а отчасти — она осознавала это — на мою правоту.

— Это всего лишь твоё мнение, — отчеканила она, — и если бы мне не хотелось заполучить твой голос, я бы сказала, куда тебе это мнение засунуть.

Во время нашего разговора в коридоре поднялся шум. Я не обращал на него внимания, пока мы оба — и я, и Шерил — не различили в общем гуле имя Алека Смартца, произнесённое несколько раз. Мы отправились узнать, что там такое.

— Слышали, что случилось с Алеком? — закричал нам мальчишка, которому явно не терпелось разнести эту новость по всему свету.

— Что? — встревожилась Шерил.

— Его обвонял скунс! — сообщил пацан. — И его, и всю его семью.

Первой реакцией Шерил было облегчение: ничего особо плохого с Алеком не случилось; но облегчение тут же уступило место подозрению.

— Постой-ка... В это время года скунсы спят!

— Может, он поковырялся в норе, в которой спал скунс, или что-нибудь в этом роде? — предположил я.

— Не-а, — возразил вестник. — Это произошло в их машине. Они сели сегодня утром в свой фургон, а скунс как выскочит из-под сиденья! Ну и обдал их.

И снова во мне возникло чувство нависшей опасности — то же самое, что я ощутил, услышав про волосы в содовой. Если только скунсы не владеют навыком телепортации, то ясно как день — его нарочно подсадили в семейный фургон Смартцев.

Алек пришёл в школу только на следующее утро. Наверняка он мылся тысячу раз, но всё без толку. Хоть он пытался вести себя как ни в чём не бывало, убийственная вонь тянулась за ним шлейфом. Что же касается семейного фургона, то он был теперь так же бесполезен, как если бы слетел вниз со скалы — можно смело выбрасывать на помойку.

Хотя Алек и не обвинил никого напрямую, чувствовалось, что он убеждён: это моих рук дело. Это ощущалось по тому, как он смотрел на меня — вернее, как не смотрел. Он наскочил на меня на третий день после происшествия со скунсом, когда мы выходили с английского — у нас с Алеком это был общий урок. Не просто случайно наткнулся, а нарочно подошёл, хотя за два дня я не услышал от него ни слова в мой адрес. Он смерил меня взглядом и с улыбкой, которую я не смог истолковать, сказал:

— Классная рубашка.

Я понял — ему просто хотелось вывести меня из равновесия; знаете, как бывает, когда говоришь: «Клёвые носки!» — человеку, у которого с носками и правда всё в порядке; этот человек весь оставшийся день ходит и мучается, что не так с его носками. Неплохой приёмчик, надо запомнить.

Но подначка Алека — это ещё пустяки. Гораздо больше меня беспокоили взгляды, которые бросали на меня другие ребята — взгляды, полные подозрения, которое они больше не стремились скрыть.

На следующий день, когда я вынимал из шкафчика книги, голос за спиной произнёс:

— Молодец, Джаред!

Я резко развернулся на каблуках, но окинув взором снующих вокруг ребят, не смог определить, кто из них произнёс эти слова. Это мог быть кто угодно. На лицах толпившихся в коридоре ребят явственно читалась убеждённость в том, что за происшествиями со скунсом и Лохматым Пеппером стояли Теневой клуб и я лично.

В тот же день, после полудня, я подбросил записки в шесть разных шкафчиков. В этих записках я вызывал Теневой клуб из царства мёртвых.

Погост