Возрождение Теневого клуба

— М-да, негусто, — подытожил Тайсон.

Джоди скрестила руки на груди и усмехнулась:

— Ой, парни, можно подумать, вы убийство расследуете.

— Может, так оно и есть, — возразил я. — Ведь скунса, после того как он удрал из машины Алека, больше никто не видел.

Она засмеялась, но тут я заметил, что Тайсон заёрзал: ему не понравилось, что это я насмешил Джоди, а не он.

— Если хотите провести настоящее расследование, лучше поговорите с моим отцом, — предложила она.

— Да, точно! — воскликнул Тайсон. — Он меня как-то допрашивал!

Вот уж ляпнул так ляпнул. Лицо его вспыхнуло. Отец у Джоди был большая шишка — шериф, каковая должность в нашем городе, в общем-то, была синекурой. Обычно.

— А что, он разве не говорил ещё со Смартцами?

— Может и говорил; но я уверена, он будет рад узнать, что вы заинтересовались этим случаем.

Поскольку я по-прежнему оставался первым подозреваемым, беседа с представителем полиции в число моих приоритетов не входила.

— Пусть это остаётся нашим приватным расследованием, — сказал я Джоди.

— Ага, — с глупой улыбкой поддержал Тайсон. — Тут дело такое... интимное.

Я просмотрел список вопросов, заранее записанных на листке в блокноте: был ли кто-то подозрительный замечен на территории в соответствующее время? случались ли случаи воровства животных раньше? — и так далее, и тому подобное. Ответом ка каждый вопрос было «нет». Когда больше не осталось вопросов, мы попрощались; но прежде чем ступить на просёлок, я не сдержался, обернулся к Джоди и спросил:

— Ты же знаешь, что это не я, правда?

Девочка пожала плечами.

— Как скажешь. — Она поправила кепку и вернулась к своим кроликам.

— Мне кажется, я ей нравлюсь, — сказал Тайсон, когда мы отошли от Центра.

Меня так и подмывало сказать: «Мечтай-мечтай», но я одёрнул себя.

— Может быть, — сказал я, потому что, если по правде, уже не понимал, кто что думает.

* * *

В понедельник школу реально залепило. Я имею в виду все помещения облепили плакатами и транспарантами выборной кампании, словно обоями, так что даже родного цвета стен не было видно. На одном значилось: «Томми Николс — выбор мыслящих мужчин!» — что, конечно, было недальновидно, потому что напрочь исключало женскую половину избирателей. «Голосуйте за Катрину Мендельсон!» — призывал другой транспарант. «Не настало ли время?» — вопрошал лозунг Шерил. Собственно, под этим подразумевались практические и весьма привлекательные изменения, которые она собиралась претворить в жизнь. В этот список входили экономические санкции против старика Солерно до тех пор, пока он не изменит рецепт своей убийственной пиццы, а также требование повысить температуру в спортивном зале, где царил просто субарктический холод.

Но большинство транспарантов, плакатов, листовок и прочего ратовали за Алека Эмери Смартца — младшего. Я нечаянно подслушал разговор между ним и Шерил около её шкафчика.

— Интересно, — сказала она, — ты эльфов нанял, чтобы они тебе всё это расписали?

Алек расхохотался.

— Некоторым образом. Это всё семи- и восьмиклассники — сами вызвались, добровольно.

— Знаешь, по-моему, это следовало бы запретить, — сказала Шерил. — Они ведь даже не имеют права голосовать за девятиклассников!

— Если это так тебя тревожит, — вздохнул он, — я прикажу их снять.

Но Шерил, само собой, дала задний ход.

— Нет-нет. И вообще, имеет значение качество, а не количество; а у меня на плакатах значится не только моё имя, но и кое-что позначительнее.

Она улыбнулась ему, он улыбнулся ей, и они вместе пошагали на урок, словно никакой напряжёнки между ними и близко не было. Но я-то знал Шерил лучше, чем кто-либо, и начал задаваться вопросом, что для неё теперь важнее: назревающий роман или соревнование с Алеком.

* * *

— Я рада, что у Алека такая обширная поддержка, — сказала мне Шерил на следующий день в биологической лаборатории. — Особенно потому, что в городе он совсем недавно. За такой короткий срок он завёл себе массу друзей.

— И массу врагов.

Она пожала плечами — мол, какие пустяки — но было видно, что её это беспокоит.

— Ребята, которые его не любят, — они просто не знают его. — И она быстренько переменила тему. — А как дела в Теневом клубе?

Я приложил глаз к объективу микроскопа и обнаружил несколько инфузорий-туфелек, плавающих между тонкими стеклянными пластинками.

— Никак, — был мой ответ. — Провожу своё собственное расследование без их помощи.

— Да что ты? Алек тоже. Он по-прежнему считает, что это ты сыграл с ним те шутки, и обещает доказать мне, какая ты жалкая, ничтожная личность. А я сказала ему, что и так это знаю, из чего ещё не следует, что это ты сотворил те безобразия.

Шерил одарила меня такой улыбкой, что я проглотил её ехидный комментарий, не поперхнувшись.

— В общем, — прибавила она, — тебе не о чем волноваться, потому что я знаю — это не ты.

— Ну так убеди и его!

— Не могу. Каждый раз, когда я заговариваю о тебе, мы начинаем орать друг на друга; поэтому Алек установил правило: тебя мы больше не обсуждаем.