Возрождение. Забытые боги

Я вспоминал её весёлый смех, мягкий голос, безумные идеи, бездонные глаза, податливые губы… Елена, конечно, не стоит потери лучшего друга, но я готов пожертвовать многим, лишь бы девчонка осталась в живых. Но как уговорить Кевина на тривиальное похищение? А потом это самое совершить? Он слушать меня не хочет. Поставил ультиматум: или мы остаёмся друзьями и вместе разбираемся с его невестой, или он поедет один, но тогда нашей дружбе придёт конец. Кевин, конечно, не так грубо высказался, но подтекст был кристально ясен. Никогда не видел его в таком бешенстве. С ним сейчас разговаривать невозможно, не то что попытаться переубедить. Может, потом? Ведь можно инсценировать весьма достоверное убийство. Например, рваные остатки окровавленной одежды на берегу и цепочка следов, уходящих в портал. Девчонка исчезнет, и никто из тёмных фениксов её больше не увидит.

Я невесело улыбнулся: опять пытаюсь обмануть себя, строю несбыточные планы. Этот дракон не даст нам даже пальцем тронуть Елену, а я тут размышляю о том, чтобы её похитить.

Я ударил кулаком по мягкой почве и сжал зубы. Даже Кевин не сможет с ним тягаться. А пока рядом с девчонкой отшивается её покровитель, мы бессильны. Перед глазами встала лунная ночь накануне нашего отъезда. На меня Елена так никогда не посмотрит, так зачем тешить себя иллюзиями?

— Пошли, — раздался резкий голос Кевина над головой. Я открыл глаза и непонимающе уставился на друга. — Я уже всё приготовил. Пошли.

— Это бесполезно, — я отвернулся, но в голосе прозвучала безнадёжность.

— Что бесполезно? — подозрительно уточнил Кевин.

— Сядь, — похлопал я рукой по траве, не оборачиваясь к другу. Тот поколебался, но всё же сел рядом. Я долго молчал, пытаясь успокоиться, наконец тихо заговорил:

— Я не могу вынести мысли, что Елена умрёт. В то же время знать, что она целиком принадлежит другому — это больно. Сначала я рассчитывал похитить нашу принцессу, но теперь понял, что это бесполезно. Что бы я ни сделал, она не будет принадлежать мне.

— Девчонка тебя околдовала, — хмуро бросил друг.

— Пусть так, — покладисто согласился я. — Но сейчас уже слишком поздно, чтобы что-то менять.

— Но ты же сам хотел уехать оттуда и никогда больше её не вспоминать.

— Хотел. Мне больно было видеть счастье в её глазах, когда рядом появился этот… белый.

— Так, значит, ты тоже был тогда на крыше, — задумчиво протянул Кевин. — И не ненавидишь её после этого?

— Я… я просто не могу. Пытаюсь — и не могу. Это сильнее меня. Намного сильнее.

Кевин долго молчал. Я повернул голову и посмотрел на него, пытаясь понять, о чём он думает. Друг неотрывно смотрел в одну точку и нервно поигрывал метательным ножом, не опасаясь порезаться. Наконец, он заговорил, всё так же не глядя на меня:

— Девчонка чужая нам. И мы во многом не понимаем её поступков и слов, но Елена никогда нам не лгала. Если не хотела говорить, то просто отмалчивалась, но не опускалась до лжи. А дракон… Что мы знаем об их отношениях? Что мы вообще знаем об этой древней расе, на языке которой свободно общается Елена? У нас остались лишь обросшие пылью легенды, где невозможно понять, когда заканчивается правда и начинается вымысел, да взлелеянная многими поколениями беспричинная ненависть к крылатым. Мы ничего не спрашивали, раз и навсегда навесив ярлык на принцессу. Знаешь, я думаю, тебе стоит с ней поговорить. Просто поговорить. Расспросить обо всём лично. Пошли, до Креолы путь неблизкий, пусть даже с порталами.

Кевин вскочил на ноги и протянул мне руку, помогая встать. Я улыбнулся и принял помощь, с радостью отметив, что лёд, казалось, навечно поселившийся в глазах друга, начал стремительно таять.

* * *

Елена, поигрывая карандашом, зажатым между пальцев, склонилась над очередным рисунком. Голубое платье ей прекрасно подходило, даже эти глупые пушистые юбки, что заняли всю скамеечку, смотрятся очень… подходяще, вписываются в общий сюжет картины. Демоны, неужели она успела заразить меня своим художеством? Бр-р. Я невольно передёрнул плечами и вновь стал смотреть на принцессу.

Такая воздушная и хрупкая, как фея. Если бы она ещё вела себя соответственно, а не заставляла меня щеголять всё увеличивающимся набором синяков и ссадин, цены бы ей не было. В одном я теперь точно уверен: драки — не женское занятие. Хотя бы потому, что обидно чувствовать себя неповоротливым и беспомощным во время ночных тренировок; видеть скрытую насмешку в этих странных глазах каждый раз, когда вновь оказываешься на траве. Самое обидное, что она мне нравится. И считает меня ребенком, которому после особо жесткой тренировки можно рассказать сказочку на ночь и по-матерински поцеловать в щёку перед уходом.

Я просто хотел привлечь её внимание. Проводить с ней чуть больше времени. И вот, расплачиваюсь. Теперь придётся придумывать себе гипотетическую возлюбленную. Потом, что намного хуже, ухаживать за ней. Ухаживать. Какое страшное слово. Никому ведь больше это не нужно, почему я как левый?