Возрождение. Забытые боги

— Отец, это не самая хорошая идея. Со всеми её странностями, эта девушка может быть очень полезной. Она… она очень много знает из недоступного нам. К тому же отдавать её светлым сейчас, когда у неё период, хм, кризиса, не самый идеальный вариант.

— Кризиса, говоришь? И как долго, по-твоему, она будет в нём находиться?

— Пока не разберётся в себе. Но я думаю, ей не помешает дружеская поддержка и помощь.

«А потом можно будет со спокойным сердцем на неё наорать. Так сказать, отвести душу за всё «хорошее», что она сделала», — добавил про себя Странник.

— М-да? И кого ты можешь предложить для этой роли?

— Всех скопом. Чем больше шума и суматохи вокруг, тем лучше. — Странник хищно улыбнулся, размышляя о чём-то своём. Потом слегка встряхнул головой, отгоняя навязчивые образы, и спокойно встретился взглядом с сосредоточенными глазами отца. — Простите, Повелитель. Я проделал долгий путь и мечтаю об отдыхе.

— Конечно, можешь идти, — отпустил его Харолан.

Стоило Повелителю остаться одному, как он нервно забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Всё идёт вкривь и вкось. Алекс скрытничает и начинает врать в глаза. Харолан был уверен, что его сын будет против брака Елены с одним из светлых, а тут непонятно даже.

Мальчик вырос, начал контролировать свои эмоции. Раньше он бы уже метался по отцовскому кабинету, сметая все попадающиеся под руку предметы, сейчас у него даже голос не дрогнул.

Но то, что Елена ему нравится — это однозначно. Правда, понял ли это сам Алекс или его, как обычно, нужно подталкивать к правильной мысли? Ничего, можно и подтолкнуть. Главное, чтобы больше не видеть потерянную фигуру сына посреди общего веселья. Алекс не виноват, что его искалечили, но только Елена это осознала. Ещё и поэтому Харолану нравилась эта девочка, которая смотрела не только на оболочку, но и вглубь, стараясь понять саму душу.

* * *

Я сидела на огромной кровати, поджав под себя ноги, и сосредоточенно перебирала побрякушки, пытаясь понять, какая из них помогла мне справиться с прессом неконтролируемой силы. Последний месяц практически выпал из моей жизни. Почему-то в моём случае плохие события имеют накопительный эффект.

Мало того, что феникс посчитал меня слабачкой и попытался на свой манер решить мои проблемы, а потом прямым текстом начал меня терроризировать и унижать, утверждая, что я мягкотелое аморфное ничтожество, которое неспособно здраво мыслить и поднять руку на другого, а значит, недостойно быть главным и мешаться под ногами. Фактически, он вознамерился присвоить себе моё тело, превратив меня в пассивного наблюдателя, а то и вовсе уничтожив.

Но нет, судьбе показалось этого мало, и она решила одновременно подложить мне два подарка в год свиньи. Во-первых, у меня начался резкий скачок развития дара виденья, и на это наложился дар повеления стихиями. Меня буквально спрессовало нахлынувшей силой, а несчастный неподготовленный разум разрывался от тысяч одновременных видений, не имея возможности справиться с таким потоком информации. Только теперь я понимаю, почему прорицатели называют свой дар проклятием. Видеть такое… Ты или научишься быть бессердечной или потеряешь разум. Мне повезло, ибо ни одна из этих участей меня не успела постичь.

И не к кому было обратиться за помощью. Во всяком случае я так думала. Хотя думала ли я это время? Не знаю. Тонкой тропинкой из страны безумия оказалась вера. В Бога и в себя. Это помогло мне в краткий миг просветления позвать Алакоста. Но тот держался отчуждённо и холодно. Дракон заявил, что я стала больше фениксом, чем его творением. Он бросил меня, и это ощущалось хуже, чем предательство. Как будто горячо любимый отец отверг своё дитя, для которого был одной из основных точек опоры в хаосе жизни. Это было очень тяжело и оставило свой рубец на окровавленном сердце. Это память до последнего вздоха, до конечного мига моего существования. Ну что ж, я познала горечь отвергнутой любви. Любовь, которая смогла бы изменить лик мира, оказалась выброшенной на помойку, будто старая тряпка.

Но дракон оставил последний совет, который помог мне вновь осознать себя, а также понять другие вещи. Алакосты слишком прагматичны. В них нет всеобъемлющей любви к своим творениям. У них есть лишь радость созерцания того, что они создали. И желание повелевать. Я была его радостью, пока не превратилась в мерзкого феникса. Я поступала вопреки его надеждам, и он отверг меня. Может, именно поэтому наши предки восстали против могущества Алакостов, своих создателей?