Возрождение земли

Он закрыл глаза и обвис в кресле, тяжело, со свистом, похрапывая. Я опустил пилотское сиденье, снял с Кейси ботинки и накрыл его одеялом. Повернувшись к окну, я увидел простирающуюся далеко на юго-восток синеватую долину. Лес стоял западнее, в километре от того места, где мы приземлились. Казалось, стена великолепных деревьев играет на солнце, сливаясь с золотистым багрянцем заката. И каким бы необычным ни было это зрелище, каким чужим и незнакомым, меня все же не покидало приятное чувство умиротворенности и покоя.

Улетая на запад, мы обогнали ночь, теперь же она настигала нас: на востоке медленно выплывал из-за горизонта пурпурный диск. Мне становилось не по себе в сгущающихся сумерках, и я, схватив бинокль, стал внимательно осматривать окрестности. Ровная долина простиралась прямо на восток навстречу опускающейся ночи. Я не приметил в лесу движения, да и не чувствовалось никакой опасности.

Кейси, по всей видимости, крепко спал, а я тем временем открыл дверь и спустился с корабля. В прохладном неподвижном воздухе витал цветочный аромат. Я упал на колени и потрогал землю: податливый ковер голубовато-зеленых волокон, мягкий и теплый на ощупь, словно мех.

Поначалу было тихо, будто все вокруг затаилось, встревоженное приземлением корабля, но вскоре до меня донесся издалека едва слышный звук — высокий и чистый, который устремился вверх, поиграл переливчатой трелью и смолк. Казалось, он исходит от самих деревьев. Я обошел корабль, чтобы осмотреться и попытаться установить источник странного звука. Лес уже заволокло сгущающимся сумраком, и только багровые тона заката проглядывали в верхушках деревьев, да темные пики гор выделялись на фоне раскаленного неба далеко за лесом.

Я прислушивался, пока наконец мелодия не зазвучала снова. На этот раз чище и нежнее. Песнь дрожала и колыхалась в ритме доселе мною неслыханном, а потом, достигнув крещендо, стала стихать и окончательно умолкла. Неужели так поют птицы? Я задумался. Когда мы были детьми, отец ставил для нас голографические записи птиц, и еще ткани птиц хранились в криостате на станции. Помню даже, Таня упрашивала мать клонировать для нее канарейку и отстала, лишь когда Арни расхохотался и заявил, что птицу непременно слопает кот Дианы.

Я и не сомневаюсь, что все пернатые древности вымерли. Может, это голос одного из новых видов, столь же чуждых Земле, как и те черные вампиры? Наверно, какое-то существо, обеспокоенное нашим приземлением, желает выяснить, кто это пожаловал. Мне казалось, будто этот голос, хоть и не человеческий, все-таки обращался именно ко мне. Настойчивый, призывный, он наводил на мысль о каком-то скрытом значении, которого я не улавливал.

Пение повторилось. Я устремился ему навстречу, не отдавая себе в том отчета. Я приближался, а звук становился все громче. Сменился тембр. Пение превратилось в многоголосый хор, который отбивал ритм, никогда мною прежде не слыханный, и порождал чувства, доселе мною неизведанные. Приветствие? Радость встречи? Или существо вопрошало, кто я и зачем пожаловал.

В этой музыке не слышалось угрозы. Мучивший меня прежде страх перед африканскими вампирами постепенно отпустил. Африка осталась далеко позади, и я знал, что у тех существ нет летательных средств, чтобы перебраться через океан. Какая-то сила влекла вперед и вперед. Наконец я спохватился и начал контролировать себя, потому что все это было чересчур уж странно. К тому же я вспомнил, что на космолете лежит Кейси, мучимый какой-то неведомой напастью.

Я развернулся и стал возвращаться к космолету, с облегчением глядя на его знакомые незамысловатые очертания, сияющие серебристыми створками в пурпурном мареве приближающейся ночи.

До жути одухотворенная эвфония звуков настойчиво следовала за мной, достигнув такой притягательной силы, что я встал как вкопанный на полпути к космолету. Я застыл на месте словно зачарованный, совершенно сбитый с толку. Силился понять, что происходит. Никогда прежде я не видел урагана — разве что на голограммах — и никогда раньше не слышал грозовых раскатов, но думаю, что та же самая сила, которая таится в природной стихии, приковала мое внимание к этой величественной гармонии.

Я обернулся к лесу, пытаясь обнаружить источник этих звуков, вызывающих благоговение и столь чарующих. Огромные стволы уже потерялись во мраке, а высокие макушки деревьев все еще полыхали красными отсветами на фоне багровеющего заката. Вокруг все было неподвижно, но каким-то образом мое беспокойство о Кейси улеглось. Утихла боль от мучительного осознания того факта, что мы вынуждены будем остаться здесь до конца своих дней и умереть, так никогда больше не повидавшись со своими друзьями на станции. Я вновь наполнился верой в нашу миссию и в грядущие поколения собратьев-клонов.