Возрождение земли

На мгновение в фокус попало ее лицо — округлое и по-женски нежное, в обрамлении светлых золотистых волос. Ее глаза желтовато-зеленого оттенка были широко раскрыты от ужаса. Существо отчаянно хватало ртом воздух, будто кричало что-то, а я находился слишком далеко и не мог расслышать. Кувырком мчась к земле, бедняжка расправила крылья — яркие золотые паруса, прикрепляющиеся к рукам от плеча до локтя. Одно из них казалось поврежденным и беспомощно болталось. Она слишком поздно раскрыла их. Быстро снижаясь, странная самочка отчаянно забила крыльями, ударилась о землю, прошла, пошатываясь несколько шагов, запнулась и осела вниз золотым кульком, где и затихла недвижима. Повинуясь первому импульсу оказать помощь, когда она необходима, я рванулся к пострадавшей незнакомке, но тут же остановился, заметив выбегающего вслед за ней из леса Кейси.

Он опустился на колени подле нее. Пощупал запястье, склонил голову к ее груди, слушая биение сердца. Он говорил что-то — я видел, как шевелятся его губы, — и смертельный испуг на его лице сменился облегчением, когда златокрылая самочка приоткрыла глаза, поглядела на него и заулыбалась. Он долгое время сидел, склонившись над ней. Подносил ухо к ее губам, когда она что-то пыталась сказать, опустился на колени, чтобы осмотреть поврежденное крыло.

Она вздрогнула и опустилась на землю после неудачной попытки пошевелить одним из крыльев. Кейси взял ее на руки и поднял. Покрытые перьями руки обхватили его за шею, а золотые крылья укутали их обоих. Я подумал было, что Кейси понесет ее к космолету, но, напротив, он направился обратно в лес. Верхушки деревьев снова ярко засветились, зазвучал какой-то одиночный голос, становясь все сильнее и сильнее, пока не вылился в многоголосую оду радости, как мне показалось, в честь того, что златокрылка невредима.

Больше из любопытства, чем из желания помочь, мне не терпелось последовать за ними, но я решил, что Кейси вряд ли будет очень рад моему присутствию. Он, по всей видимости, считал, что я нахожусь на борту космолета, если вообще помнил о моем существовании. Но почему все-таки он не попытался связаться со мной? Или этот лес каким-то образом завладел его сознанием, так же как черные вампиры, седлающие свои жертвы, полностью подчиняли их себе?

Вот такие вопросы — ни на один из которых я не знал ответа — занимали все мои мысли.

Голос леса потеплел, когда Кейси внес чудную птицу в тень крон. Нежная мелодия не укладывалась ни в один гармонический ряд из тех, которым учила нас доктор Ласард, преподававшая на своем голографическом фортепиано уроки музыки. Она словно убаюкивала, как убаюкивает журчание мелкой речушки, шум прибоя, и успокаивала, как успокаивает легкий бриз, — звуки эти, бывало, ставила нам перед сном мать Тани — еще в детстве.

Волнения мои благодаря этим звукам улеглись настолько, что я остановился и стал изучать шар — огромное искромсанное полотно, сделанное из материала, слегка напоминающего пленку, что еще больше сбивало с толку. В конструкции не было ничего металлического — ни заклепок, ни болтов. Никаких баллонов с газом, веревок, шнуров или клапанов, с помощью которых можно было бы управлять шаром. Он представлял собой единое целое без швов и стежков. Марки производителя я тоже не нашел. Но самое интересное представляла собой гондола.

Я просто стоял и в недоумении почесывал затылок, уставившись в сторону леса, который теперь ласково мурлыкал, как десять тысяч кошек. Гондола представляла собой мастерски сработанную темно-оранжевую раковину, твердую, как скорлупа ореха. Во время падения она распахнулась, выпустив крылатое существо. Я не мог понять, как туда умудрилась поместиться златокрылая самочка, но совершенно случайно заметил, что лодочка выстлана каким-то мягким эластичным материалом серого цвета, который по форме точно повторял контуры тела странного создания. Я заглянул внутрь и уловил исходящий из лодочки тонкий винный аромат того плода, что нашел чуть раньше.

Что же это за существо?

Может, еще один плод леса, выросший на каком-нибудь поющем дереве? Не укладывается в голове, а впрочем, почему бы и нет? Не верю, что эти деревья, как и те африканские паразиты, эволюционировали на Земле. Когда-то отец назвал специальные слова, которые используют для описания подобных явлений: панспермия [6], объекты внеземного происхождения, ксенобиология. Вот и все, что я знал, — слова.

* * *