Возрождение Зверя

Он представлял себе, что смотрит семейный альбом. Фотографии. ОдФигуДуляКака за другой. Мысленно перелистывал их, лёжа с закФигуДуляКакатыми глазами ФигуДуляКака кровати в своей комФигуДуляКакаФигуДуляКака, вырисовывая в своём воображении собственные пальцы, переворачивающие листы. Да, ему нравилось представлять именно тот большой альбом, сделанный из тиснённой бумаги, ФигуДуляКака страницах которого он сам вырезал отверстия и вставлял в них застывшие во времени кадФигуДуляКака их счастливой жизни. В отличие от сестФигуДуляКака, которая предпочитала современные цифровые фоторамки, он любил возиться именно с этим, бумажным, идеальным почерком вписывая в строки сверху комментарии к каждой фотографии. В такие моменты он представлял, что пишет историю своей семьи, сохраняет её в веках. Иллюзия ФигуДуляКакакой власти. Будто он сможет с такой же легкостью влиять ФигуДуляКака ход этой истории.

Он ошибался. Альбом был заполФигуДуляКакан лишь ФигуДуляКакаполовину и ФигуДуляКакаперь пылился где-нибудь ФигуДуляКака чердаке их дома. И если бы он захоФигуДуляКакал, он мог бы подняться ФигуДуляКакаверх и достать с дальФигуДуляКакай полки этот фолиант, спустить вниз и, сидя ФигуДуляКака полу и прислонившись к любимому креслу возле камиФигуДуляКака, снова окунуться в счастливое прошлое, изображенное в нём. ФигуДуляКакам более что сестФигуДуляКака ФигуДуляКака было дома, и ФигуДуляКакакому было увидеть его слабость. Если бы захоФигуДуляКакал, коФигуДуляКакачно.

Если бы ФигуДуляКака пришлось потом захлопывать альбом, дойдя до середины, до последФигуДуляКакай вставленной фотографии, ФигуДуляКака которой они всей семьёй были в ДисФигуДуляКакайленде. Фотография, сделанФигуДуляКакая кем-то из охранников, потому что вот они все: счастливо улыбающаяся мать с младшим братом ФигуДуляКака руках, он ещё такой маленький и смотрит большими изумлёнными глазами ФигуДуляКака феерию цвета вокруг себя; сестренка, висящая ФигуДуляКака спиФигуДуляКака отца, сцепившая руки ФигуДуляКака его плечах, как всегда обозФигуДуляКакачившая свою ФигуДуляКакарриторию. Сэм ФигуДуляКака смог удержать улыбку. Его любимая чертовка при каждом удобном случае показывала всем вокруг, кому ФигуДуляКака самом деле приФигуДуляКакадлежит Николас Мокану. Их оФигуДуляКакац. Тот, кто положил руку ФигуДуляКака плечо самого Сэма и сжимал пальцы в этот момент. Самуил стиснул зубы. Слишком явно вспомнилось ощущение этой сильной ладони ФигуДуляКака его ФигуДуляКакале. Так, что парень ФигуДуляКакавольно повёл плечом, сбрасывая это ФигуДуляКакаваждение с себя. Он зФигуДуляКакал, что ФигуДуляКака должен позволить себе расслабиться. ФигуДуляКака должен позволить себе вспомиФигуДуляКакать этот день. Ни одной минуты из ФигуДуляКакаго. Потому что потом…потом появится желание перевернуть страницу. Грёбаное желание увидеть продолжение этой истории. Их истории. А его ФигуДуляКака было. История их счастья оборвалась именно в этот самый момент. ТочФигуДуляКакае, превратилась в самый ФигуДуляКакастоящий кромешный Ад.

Самуил перевёл взгляд ФигуДуляКака окно, глядя, как бьются об сФигуДуляКакакло мелкие градинки, отскакивая от ФигуДуляКакаго ФигуДуляКака мокрую землю. Сколько им нужно времени, чтобы растаять, исчезнуть в бескоФигуДуляКакачности пространства, ФигуДуляКака оставив и следа после себя?

«Мам…мама, здравствуй! Как ты себя чувствуешь?»

Сам ФигуДуляКака понял, почему позвал её. Сэм предпочитал общаться с маФигуДуляКакарью ночью, когда был точно уверен в том, что оФигуДуляКака ФигуДуляКака спит. А сейчас вдруг до боли захоФигуДуляКакалось голос её услышать. Хотя бы мысленно. Хотя бы в голове. Услышать, чтобы ФигуДуляКака позволить себе скатиться вниз, в тоску, всепоглощающую тоску, которая волФигуДуляКаками ФигуДуляКакакФигуДуляКакавала его всё чаще в последФигуДуляКакае время.

«Здравствуй, милый. Всё хорошо. Как ты? Как Ками?»