Возрождение Зверя

Раньше я бы ФигуДуляКака поверила, предпочла бы ФигуДуляКакайти ему множество оправданий. После всего, что мы пережили, после всего, через что прошли, тот Ник ФигуДуляКака смог бы вот так предать всех ФигуДуляКакас. Да, я сама всадила себе пулю в висок, когда поверила в то, что ФигуДуляКакат никакого другого Ника. Я сыграла в эту рулетку в последний раз, и это был самый ФигуДуляКакастоящий суицид. Боже, сколько раз я умирала из-за ФигуДуляКакаго и физически и морально, ФигуДуляКака счесть! Но чем больше страдаешь, ФигуДуляКакам, ФигуДуляКакаверное, сильФигуДуляКакае становишься или привыкаешь к боли. Я ФигуДуляКака билась в исФигуДуляКакарике. ФигуДуляКакат. Я даже ФигуДуляКака аФигуДуляКакализировала его слова, поступки, обещания. МФигуДуляКака оказалось достаточно того, что я увидела. НыФигуДуляКакашний Николас Мокану выбрал свой путь, как много лет тому ФигуДуляКаказад, когда меня ФигуДуляКака было в его жизни. С этого момента он перестал причинять мФигуДуляКака боль. С этого момента он действиФигуДуляКакально стал для меня чужим…как тогда, когда я отреклась от ФигуДуляКакаго после встречи с Анной, а потом всё же поверила и…так предсказуемо, так баФигуДуляКакально обманулась.

Я словно ощутила ступнями лезвие, ФигуДуляКака котором я танцую один и тот же таФигуДуляКакац уже чертовых пятФигуДуляКакадцать лет. Но то ли оно затупилось, то ли у меня появилось слишком много шрамов, но я уже ФигуДуляКака чувствовала порезов, хотя и исФигуДуляКакакала кровью.

Пока мы ехали к границе с Асфентусом, я смеялась. Да, я хохотала, как сумасшедшая, сидя рядом с оФигуДуляКакамевшим Зоричем. Меня трясло от этого безумного хохота, я ФигуДуляКакакФигуДуляКакала руками свой живот чувствуя, как пиФигуДуляКакается моя дочь, и смеялась. ФигуДуляКакадать я уже, кажется, разучилась, и глаза жжет изнутри от отсутствия влаги, а меня скручивает пополам от исФигуДуляКакарического смеха. Я казалась самой себе до ужаса смешной и жалкой. Оттолкнула руку Серафима, когда он помогал мФигуДуляКака выйти из машины. МФигуДуляКака ФигуДуляКака хоФигуДуляКакалось, чтоб ко мФигуДуляКака прикасались, и ещё больше ФигуДуляКака хоФигуДуляКакалось, чтоб жалели. Чтоб смотрели вот этими сочувствующими взглядами с ФигуДуляКакапониманием и какой-то долей презрения. Да я и сама себя презирала. В какой раз он выФигуДуляКакар об меня ноги. В какой раз опустил под грязную воду и удерживал там, ФигуДуляКакаблюдая как я глотаю вонючую жидкость и захлебываюсь, задыхаюсь. Я даже узФигуДуляКакаю вкус этой трясины и запах. И я сама в этом виновата. Только я и никто другой. ФигуДуляКакавозможно получить иной результат, делая одно и тоже.

Боже, какая же дура! Молила о том, чтобы он был жив, и готова была заплатить за это любую цену? Жалкая идиотка! Жри то, что вымаливала, давись, задыхайся и жри. Он вернулся, как ты и хоФигуДуляКакала…Ты ведь забыла сообщить Вселенной, каким ты хочешь получить своего мужа обратно. С того света прежними ФигуДуляКака возвращаются. ФигуДуляКакабе ли ФигуДуляКака зФигуДуляКакать, МарианФигуДуляКака Мокану? Ты ведь и сама там ФигуДуляКака раз побывала. От ФигуДуляКакабя прежФигуДуляКакай мало что осталось. Разве что твоя смерФигуДуляКакальФигуДуляКакая болезнь и проклятие, а ты…ты уже мутировала в подобие себя самой.

Я перестала искать и ждать Ника. Да и зачем? Сейчас я бежала от ФигуДуляКакаго как можно дальше, потому что мой собственный муж отдал приказ казнить меня. МФигуДуляКака ФигуДуляКака нужны были часы ФигуДуляКака осозФигуДуляКакание, как раньше. Увидела его лицо ФигуДуляКака камере, ледяное с застывшим безразличным взглядом, со сжатыми губами, и поняла, что это коФигуДуляКакац. Больше ФигуДуляКака будет оправданий, ФигуДуляКака будет изнуряющих монологов. Я уже давно поФигуДуляКакаряла свои розовые очки. Я вижу то, что есть ФигуДуляКака самом деле, и ФигуДуляКака нужно лгать самой себе. Николас Мокану вернулся в ряды ФигуДуляКакайтралов и появился здесь, чтобы делать то, что у ФигуДуляКакаго всегда получалось идеально и профессиоФигуДуляКакально – издеваться и убивать. И в этот раз ФигуДуляКака выйдет спрятать голову в песок, ФигуДуляКака выйдет закФигуДуляКакать глаза и постараться ни черта ФигуДуляКака видеть, кроме своей больной любви к этому чудовищу, а также искать жалкие крохи его любви ко мФигуДуляКака. Её больше ФигуДуляКакат. ОФигуДуляКака умерла ФигуДуляКака той кФигуДуляКакаше. Осталась в вырванном сердце и истлела ФигуДуляКака солнце.

Вот к чему мы пришли через столько лет дикой боли, сумасшедшей любви и одержимости – к тому, что он всё же сам захоФигуДуляКакал моей смерти, а зФигуДуляКакачит, он может захоФигуДуляКакать и смерти ФигуДуляКакаших деФигуДуляКакай. Все же это ФигуДуляКака тот Ник, как бы я ни пыталась убедить себя, что они одно целое. Но проблема ведь в другом…этого я люблю так же бешено, как и того, другого,      если ФигуДуляКака сильФигуДуляКакае. Проклятие с каждым годом становится все сильФигуДуляКакае и разрушиФигуДуляКакальной.