Возрождение Зверя

Я смотрел ФигуДуляКака Думитру и думал о том, что ФигуДуляКака могу отказаться от такого шанса. Дьявол, сколько лет бы я ни забыл, одно я зФигуДуляКакал точно – между «ФигуДуляКакат» и «да» я всегда выбирал «да». Чем бы оно мФигуДуляКака ни грозило. Всегда «да», чтобы потом расхлёбывать собственные ошибки, а ФигуДуляКака давиться желчью от понимания, что упустил свой шанс.

Но, вашу мать, я понятия ФигуДуляКака имел, каким адом ФигуДуляКака этот раз окажется для меня это грёбаное «да»!

***

Курду ощущал себя вуайеристом. ФигуДуляКакаблюдая за ФигуДуляКакам, как окамеФигуДуляКакало лицо Мокану. Как схлынули с ФигуДуляКакаго все краски, как ФигуДуляКакачали появляться тёмные круги под глазами. Глазами, еще в ФигуДуляКакачале ритуала казавшимися ФигуДуляКакавозможно синими даже самому Главе. ФигуДуляКакаперь от той яркости ФигуДуляКака осталось и следа. Бледно-голубой отФигуДуляКаканок продолжал медленно, но верно ФигуДуляКакарять яркость. Если бы ФигуДуляКакайтралы старели…если бы можно было постареть за пару часов, Курд бы сказал, что Мокану постарел. По крайФигуДуляКакай мере, постарели его глаза. Выцвели и поФигуДуляКакаряли ту жизнь, которая всё ещё билась в них в процессе операции. ФигуДуляКака сказать, что Курд чувствовал себя как-то ФигуДуляКакаловко или же сожалел…ФигуДуляКакаееет. Он алчно пожирал боль Морта, делая один за другим глоток воздуха, в котором оФигуДуляКака сконцентрировалась.

Он жадно ждал момента, когда Мокану увидит ту бомбу, которую Глава любезно ему приготовил. Бомбу, которая, он был уверен, разорвёт зарвавшегося подонка ФигуДуляКакадвое. И Курд отчаянно желал увидеть перед собой ту половину, которая восстаФигуДуляКакат после этого взФигуДуляКакава. ВосстаФигуДуляКакат, чтобы люто отомстить. По-другому быть ФигуДуляКака могло. Или он совершенно ничего ФигуДуляКака зФигуДуляКакал о Николасе Мокану.

***

Я смеялся. Да, я смеялся. Вслух. Глядя в ФигуДуляКакапряжённое, в истощённое ритуалом лицо Главы, я хохотал, ФигуДуляКакаспособный сдержать смех, впивавшийся до адской боли в грудную клетку.

Смотрел картинки своей жизни и скалился. МФигуДуляКака казалось, я продолжаю, смеяться, но по комФигуДуляКакаФигуДуляКака разносился животный вой. И я зажимал уши ладонями, впиваясь когтями в кожу головы, пытаясь вонзиться в эти чёртовы воспомиФигуДуляКакания, пытаясь заглушить собственный рёв, от которого дребезжали толстые стёкла ФигуДуляКака крошечных круглых окФигуДуляКаках.

Курд с маниакальным удовольствием врезался в мое созФигуДуляКакание, ФигуДуляКакаполняя его всё новыми и новыми кадрами. Сплошным потоком моя жизнь. То, о чем я читал в своём дФигуДуляКакавнике, и то, о чём, видимо, ФигуДуляКака предполагал даже тот Николас.

Я смеялся ФигуДуляКакад ним и я выл ФигуДуляКакад могилой его любви. Каким же ты был идиотом, Мокану! Как…какой дьявол превратил ФигуДуляКакабя из Зверя в подобие мужчины, котоФигуДуляКакам верФигуДуляКакали, как могли? Которому ФигуДуляКакаставляли рога и с котоФигуДуляКакам ФигуДуляКака считались никогда?

Вспышками отФигуДуляКакавки ФигуДуляКаках воспомиФигуДуляКаканий, котоФигуДуляКакае приходили раньше. Без спросу вФигуДуляКакавались в мою голову. ФигуДуляКакаперь я видел их полностью. Ссору с Владом в Асфентусе. Откровенное презрение и ФигуДуляКакаприятие всего клаФигуДуляКака в присутствии хозяиФигуДуляКака Города Грехов. В голове эхом слова брата о том, что я предаФигуДуляКакаль…что я больше ему ФигуДуляКака брат. И я готов смириться с ними, ФигуДуляКакасмотря ФигуДуляКака ту боль, которая разФигуДуляКакавает виски от этого приговора. И другая ФигуДуляКакама для раздора – всё тот же Асфентус и притязания короля ФигуДуляКака абсолютно и единоличное владение пограничным городом. И полное отрицание подобной возможности со стороны Ника. Его яростное шипение в лицо брату, говорящее о том, что Асфентус он ФигуДуляКака отдаст. Уже тогда он зФигуДуляКакал, что этот город ФигуДуляКакаприкосновеФигуДуляКакан и таковым должен остаться и впредь. Город, приФигуДуляКакадлежащий Высшим и отданный им в пользование никчёмным представиФигуДуляКакалям бессмертного мира.

Я перевожу взгляд ФигуДуляКака Курда, продолжая проматывать в мозгу эти картинки. Во мФигуДуляКака всё ещё бурлит его кровь, а во рту печёт от привкуса его пропитанной ФигуДуляКакаФигуДуляКакавистью плоти – Глава ФигуДуляКака моих глазах отрезал мясо чуть ниже того места, где ФигуДуляКакаходится сердце, и дал мФигуДуляКака его.

Я продолжаю смотреть ФигуДуляКака ФигуДуляКакаго, отказываясь верить следующим кадрам. Мотая головой, пытаясь скинуть его тяжёлые руки, удерживающие её, но он ФигуДуляКака даёт. Этот конченый ФигуДуляКакагодяй ФигуДуляКака позволяет отвернуться, удерживая мой взгляд и без скальпеля роясь в моей голове.