Возрождение Зверя. Любовь за гранью 12 (СИ)

Никогда не думал о том, насколько холодным, обжигающее-ледяным может быть огонь. Как может он навевать вселенский холод, замораживающий все внутри, каждую клетку, каждую выбоину с изнаночной стороны души… даже кости, превращая их в куски хрупкого льда. Если отвлечься от равнодушного треска, исходящего из камина, и прислушаться, то, кажется, можно услышать, как с громким хрустом надламываются они одна за другой. Языки пламени взвиваются вверх, бросая хаотичные тени на серый камень таких же холодных стен. И очередное нестройное движение отдается где-то в груди еще одним оглушающим треском. Насколько хватит тебя, Мокану? Как долго ты готов слушать, как рассыпаются на осколки льда собственные кости? Слушать и перебирать в памяти каждое мгновение, проведенное рядом с ней. Рядом с ними со всеми. Те секунды, которые помнил ты… и то, что тебе позволил вспомнить самый жестокий монстр из всех существующих ныне. Забавно, что им все же оказался не ты, так ведь? Не ты, а Глава Нейтралитета, любезно поделившийся с тобой информацией, которую от тебя предпочли скрыть. Скрыть те, кому ты позволил подойти слишком близко к себе. Позволил впервые и так фатально ошибся. В отблесках пламени кадры из твоего же прошлого, которые ты видел совсем недавно. В них твое противостояние с Владом… и острая боль от его ненависти. Боль, которой не должно быть. Только не с ним. Но ты не можешь проигнорировать эту дрянь. Только не сейчас, только не тогда, когда проводишь пальцами по листам бумаги, испещренным сухим юридическим текстом. В них черным по белому твое подписанное рукой Марианны официальное согласие передать Асфентус под компетенцию Влада. Документ, который ты нашел в сейфе у жены, но в свое время не придал ему должного значения.

В голове раздался насмешливый голос Думитру Курда. Этим именем мне представился… мой, как оказалось, непосредственный начальник.

* * *

Я давно уже оставил за спиной невидимую человеческому глазу границу между миром людей и бессмертных и началом заснеженного леса. В первый момент, когда увидел огромные толстые стволы, утопающие в снежных сугробах, опешил. Но именно благодаря белоснежному покрову, я понял, что двигаюсь в правильном направлении. Место, где царила вечная зима. Все же отыскать самое секретное из подразделений Сатаны не так-то легко. И это я далеко не о демонах. Что значили те демоны перед могуществом нейтралов?

Но что-то подсказывало, что меня здесь все же ждали. Возможно, ощущение того, как словно вдруг затаился весь лес в абсолютной тишине. Неожиданно возникла мысль, что, если остановиться и просканировать ментально территорию, то я обнаружу застывших, подобно ледяным статуям, животных, если, конечно, они водятся в этом проклятом месте. А, возможно, на подобный вывод натолкнуло то, что слишком легко преодолел дорогу к самим горам, куда, как гласит легенда, не найти вход никому, кого не ждут.

Увидел величественные вершины, подпирающие острыми пиками вечно серый небосвод, и застыл, пораженный мрачной, какой-то страшной красотой этого места, прислушиваясь к своим рецепторам. Понятия не имею, как можно было провести здесь порядка пяти лет и не сойти с ума от ощущения тяжести, которое навалилось вместе с первым же глотком воздуха. Показалось, что даже он здесь отравлен каким-то необъяснимым ядом.

Преклонение.

Дьявол. Возникло дикое желание упасть на колени у подножия самой высокой горы, обвитой спиралью рукотворных выбоин, представлявших из себя некое подобие ступеней, ведущих вверх, к самому темному и мрачному из всех зданий, возвышавшемуся над остальными. Почему-то подумал о том, что так мог выглядеть дворец самой Смерти.

И если тишина может вдруг измениться… если тишина может вдруг стать еще более оглушительно безмолвной… еще более угнетающе беззвучной… если тишина может вдруг словно застыть в невесомости, наваливаясь на плечи, вызывая желание стряхнуть этот тяжелый полог, то именно это и произошло. Потому что с пронзившим все вокруг скрипом открывшейся двери того самого замка Смерти наступило именно такое мертвое безмолвие. Потому что там, наверху, появилась фигура, погрузившая сам воздух в это абсолютное беззвучие.

Думитру Курд. Едва не вздрогнул, когда понял, что различаю… маааать его, различаю это напряженное лицо с тяжелым, прищуренным взглядом на таком огромном расстоянии. Смотрел на него снизу вверх, а самому казалось, что кто-то на мгновение увеличил в сотни раз изображение его лица перед моими глазами. Словно он сам захотел, чтобы я увидел его настолько близко. Или же сам настолько близко захотел рассмотреть мое.

* * *

Вы знаете, какую смерть я всегда считал самой идиотской и одновременно беспощадной? Вы слышали когда-нибудь о том, что умирающему от голода нельзя позволять есть сразу слишком много. Точнее, нельзя позволять есть больше одного-двух кусков хлеба, больше половины порции обычного человека? Потому что он умрет. Грубо говоря, организм, долгое время не получавший достаточного количества пищи, попросту не справится с поставленной задачей.