Возрожденная любовь

Здесь, вдали от центра, было очень тихо, только неугомонный ветер что-то шептал остроконечным крышам. Абигайль вылезла из машины и огляделась вокруг. Профессор открыл дверь и пригласил ее войти.

Именно такой дом она ожидала увидеть: холл, выложенный черной и белой плиткой, белый оштукатуренный потолок, белые стены, на которых висели многочисленные картины, сбоку — резная лестница, ведущая наверх.

Обстановка была выдержана в том же стиле: у одной стены стоял тяжелый дубовый стол с двумя такими же тяжелыми резными стульями, очень неудобными на вид, а у другой — дубовый комод, на котором стояла большая синяя с белым ваза с последними осенними цветами.

Абигайль оглядывалась, стараясь разглядеть все сразу.

— Как у вас красиво, — сказала она и тут же пожалела о сказанном, так как профессор не замедлил посмотреть на нее так, будто она сказала какую-то вульгарную глупость. Под этим взглядом Абигайль порозовела от возмущения, которое вспыхнуло с новой силой оттого, что профессор сухо продолжил:

— Мисс Трент, судя по свирепому выражению вашего лица, вы собираетесь сказать: «Что за человек!» — или что-то в этом роде. Я бы попросил вас не делать этого: такие замечания портят мне настроение.

— Я уже заметила, — язвительно произнесла Абигайль. — Причем по малейшему поводу… И где, профессор, тот человек? — Абигайль обвела глазами пустой холл. В доме было так тихо, словно в нем, кроме них двоих, никого не было. Она внимательно посмотрела на него и уже собралась высказать все, что думала, но он опередил ее.

— Нет-нет, мисс Трент, у меня нет никаких гнусных намерений в отношении вас, — сказал он противным вежливым голосом. — Надеюсь, вы не всерьез об этом подумали?

Абигайль почувствовала раздражение и смущение оттого, что он сумел так точно прочитать ее мысли, и сердито возразила:

— Разумеется, нет. Я не так глупа… Вы просто пошутили?

Он ничего на это не ответил, а открыл одну из дверей и предложил:

— Может, вы пройдете в комнату?

Она прошла в маленькую уютную комнатку, отделанную деревянными панелями, где было очень тепло: в камине за стальной решеткой горел огонь. Комната была обставлена с комфортом: несколько кожаных кресел, в простенке очаровательный инкрустированный столик; еще один, тоже инкрустированный круглый столик находился в непосредственной близости от излучающего гостеприимное тепло камина; вращающийся книжный шкаф и маленький рабочий столик эпохи Регентства довершали обстановку. Профессор щелкнул выключателем, и несколько настольных ламп послушно осветили мягким розовым цветом стены, оклеенные красными тиснеными обоями, которые были едва различимы из-за множества картин, висевших на двух стенах, а третья была полностью скрыта книжными полками. Абигайль очень хотелось похвалить комнату, но она удержалась от слов и, встав посередине комнаты, выжидающе посмотрела на профессора.

Ван Вийкелен вышел, прикрыв за собой дверь, и Абигайль на какую-то долю секунды захотелось убежать из этого дома. Чтобы отвлечься, она повернулась к двери спиной и стала рассматривать картины. Она решила, что на большинстве портретов изображены покойные ван Вийкелены, привлекательная внешность которых с завидным упорством передавалась из поколения в поколение. Она разглядывала деспотичного на вид старого господина в парике, когда за ее спиной открылась дверь, и Абигайль обернулась.

У двери стоял Боллингер.

— Болли, это ты! — воскликнула она срывающимся от счастья голосом и неожиданно заплакала.

Он подошел к ней и ласково погладил по плечу:

— Ну же, мисс Абби, я вас напугал, да? Я думал, вы обрадуетесь и все такое…

— Болли, да я рада! Я просто счастлива снова увидеть тебя, поэтому я и плачу… Какая же я глупая! Но как ты здесь оказался? В доме профессора? — Она вытащила у него из кармана безупречный носовой платок, который тот постоянно носил с собой, вытерла глаза и высморкалась. — А он знает?

— Ясное дело, знает, детка. Это ведь профессор придумал, как все устроить. Когда он пришел и принес мне письмо и деньги от вас, я предложил ему чайку, ясное дело, на улице-то холодно; мы и разговорились, я немножко ему рассказал о вас, вашей семье, тут он и сказал: «А что, Боллингер, ведь мисс Трент пробудет в Амстердаме еще пару недель, так не хотите ли вы тоже поработать там немножко? Все будете ближе к ней». — «Ну, это легче сказать, чем сделать», — ответил я. А он продолжает: «Мне нужен человек, чтобы смотреть за садом, и так, для всяких других дел по дому на пару недель, пока мой садовник не выздоровеет, ну так как?» И вот вчера, мисс Абби, я приехал. Он оплатил проезд и обещал хорошее жалованье, так что у меня теперь, как говорится, и нос в табаке — вам незачем больше тратиться на меня.

— Просто фантастика, — выдохнула Абигайль. — Даже трудно поверить… А он тебе нравится, Болли?

— Нравится, мисс Абби. Немножко важный, да? — но настоящий джентльмен.

Абигайль высморкалась еще раз, чтобы снова не разрыдаться.