Возрожденная любовь

— Нет, я ни с кем не сплетничала. Один человек ответил на мой вопрос. Видите ли, я никак не могла понять, почему иногда вы ненавидите меня, а иногда… — Она стала слегка непоследовательной, вспомнив, как он целовал ее. — Я расстроилась один или два раза, хотела найти объяснение вашему поведению, и этот человек рассказал мне о вас, он сказал только то, что вы были женаты и ваша жена погибла в автомобильной катастрофе. Это не мое дело; вы сами начали разговор, я бы никогда об этом не заговорила.

— Я никогда об этом никому не рассказывал. Странно, что рассказал вам, но я хотел рассказать вам, Абигайль, я должен был рассказать вам…

Он Замолчал, так как вошел Боллингер узнать, не хотят ли они кофе.

— Да. Спасибо, Боллингер.

Боллингер вернулся очень быстро. Абигайль не давали покоя разные мысли. Если бы она была уравновешенной девушкой, она использовала бы эти несколько минут в полезных целях, а вместо этого она налила кофе, подала ему чашку и встретилась с ним взглядом.

— Это может показаться странным, Абигайль, все эти годы я никому не хотел рассказывать о своей женитьбе, хотя у меня много друзей, но я хочу рассказать вам, потому что вы другая, вы знаете, что значит быть несчастным, и вы честная девушка, я уверен, что вы сохраните наш разговор в тайне.

— Вы уверены, что хотите рассказать мне? Он улыбнулся, налил кофе, поставил чашку на стол и заговорил:

— Я женился, когда мне было двадцать пять, — это было пятнадцать лет назад. Вы знаете, что мне уже сорок? Она была очень красивая и веселая, она любила роскошную одежду, драгоценности, машины. Она была из тех женщин, с которыми любому мужчине приятно находиться рядом. А я — молод, богат, сделал предложение, и она согласилась выйти за меня замуж. Через полтора месяца я понял, что она не любила меня, а еще через полтора — что я разлюбил ее. Если бы я любил ее, я смог бы забыть все, что она сделала. Она погибла в автокатастрофе вместе со своим любовником через пять месяцев после нашей свадьбы. Я больше не любил ни одну женщину. Я не испытывал к моей жене никаких чувств, но была задета моя честь. Теперь вы знаете, почему я не позволял ни одной женщине вторгнуться в мою жизнь.

Абигайль вылила остывший кофе и налила ему горячий, при этом руки у нее дрожали. Даже если бы он и полюбил ее, то не позволил бы, чтобы чувства нарушили его жизнь. Какая могла быть еще у него причина рассказать ей о том, о чем он никогда никому не рассказывал? Единственная причина только в том, что он любит ее. Ему надо было рассказать, и он почувствовал, что может ей довериться.

— Спасибо за доверие, профессор. То, что произошло с вами, это действительно ужасно, и я могу представить себе, как подозрительно вы относитесь к женщинам. Но прошло уже много времени. Я уверена, что вы встретите кого-нибудь, кто изменит ваше мнение о женщинах. Вы так много работаете, а кругом так много хороших женщин!

— Вы думаете, что я встречу женщину, полюблю и женюсь на ней?

— Да, а почему нет? Если в бочке одно испорченное яблоко, это совсем не значит, что вся бочка плохая.

— Но мне нравится работать. Если я женюсь, женщина попытается изменить мой образ жизни.

— Нет, если она будет любить вас, она не сделает этого. Она будет помогать вам.

— Каким образом?

— Не знаю! — Абигайль потеряла всякое терпение. — Она единственная, кто может ответить на ваш вопрос.

— Я запомню ваши слова и спрошу ее, когда придет время. А сейчас я должен идти в больницу. Там один случай…

Он стал рассказывать, Абигайль слушала его с интересом и даже задавала вопросы.

Абигайль села возле камина, позвала Боллингера и, когда он вошел, извинилась, что они с профессором долго разговаривали за обедом.

— Все в порядке, мисс Абби, — сказал Боллингер, убирая посуду, — я рад, что у вас был приятный разговор. Профессор не часто разговаривает. Вы, должно быть, нравитесь ему.

— Я хотела бы верить, что это так, Болли, — сквозь слезы сказала Абигайль.

На следующий день профессор уже завтракал, когда они с Ниной спустились вниз. Он поцеловал племянницу и был явно в хорошем настроении.

— Завтра я еду во Фризленд, Боллингер тоже едет, так как должен посмотреть луковицы тюльпанов в саду. Будет хорошо, если вы с Ниной поедете с нами. Я думаю, что Нина заслужила это!

— Да, она прекрасно себя вела. Вы действительно хотите, чтобы я поехала? — Абигайль покраснела и добавила:

— Ей уже не нужна медсестра.

— Видите ли, мы с Боллингером очень любим Нину, но ведь мы не сможем уделить ей достаточно времени. У меня свои дела, а Боллингер будет занят луковицами тюльпанов.

— Хорошо, я поеду. Когда мы должны быть готовы?

— Успеете к восьми часам утра? Если хотите, мы можем выехать позже.

— Я думаю, успеем. Нина просыпается рано.

— В самом деле?

— Она ложится со мной, и я рассказываю ей сказку.

— На английском? — засмеялся он.

— На двух языках. Она почти все понимает, не правда ли, малышка? — Она повернулась к Нине, которая с большим аппетитом ела яйцо и хлеб с маслом.

— Да, — ответила девочка, набив полный рот едой.