Возрожденные полки русской армии. Том 7

15 августа 1924 года киевцы, из-за сокращения работ, были переброшены на другое место работ, на железный рудник, причем работа здесь была очень тяжелая, однако случай помог им избавиться от нее. Дело в том, что проживающий в городе Белграде бывший правитель Албании Ахмет-бей Зогу, поддерживаемый верными ему албанцами, решился на переворот в Албании, где в управлении страной были просоветски настроенные политические деятели.

Обратившись, конечно неофициально, за поддержкой своей операции к русским частям, Ахмет-бей Зогу нашел живой отклик в эскадроне киевцев, согласившихся помочь ему овладеть Албанией с целью изгнания оттуда большевиков.

В 24 часа эскадрон киевцев снялся с работ на руднике и отправился в город Дебар на албанской границе, где происходило формирование отряда для похода в Албанию. Русский отряд, в котором главную часть составляли киевцы, имел горную батарею и пулеметную команду.

Оба отряда, русский и албанский, из сторонников Ахмет-бей Зогу, численностью до 2000 человек, перешли границу и в тяжелом бою наголову разбили противника и при ликовании населения вошли в город Тирану. Большевики из Албании были изгнаны.

С тех пор эскадрон киевских гусар, перенесший тяжелые бои с советскими войсками на Юге России, пройдя через страду эвакуации и Галлиполи, отбыв службу охраны границ Сербии, вкусив горькой доли на тяжелых земляных и рудниковых работах в Сербии и затем ставший снова на борьбу, но уже в Албании, был зачислен на албанскую службу. Отряд имел блестящий вид, сплочен, хранил традиции и находился в твердых руках своего любимого командира, полковника Берестовского. По заверению правителя Албании, короля Ахмет Зогу, данному им в феврале 1926 года, вскоре после завоевания им страны, русский отряд может пребывать на албанской службе сколько пожелает.

Такова краткая история жизни и деятельности киевских гусар.

Сгруппировавшиеся в большом количестве в Париже офицеры-киевцы образовали «Объединение киевских гусар», находившееся в прямом подчинении начальнику всей русской кавалерии, а через него председателю Русского Общевоинского Союза за границей.

Трудность собирания деталей эпизодов войны в условиях нашего рассеяния, частая противоречивость в поступающих ко мне материалах вынуждали меня, для достижения исторической правды, изображать события так, как они мне представлялись истинными, на основании веденного мною дневника войны, приказов и официальных описаний и только в редких случаях – личных воспоминаний.

Эта трудность усугублялась и из-за полной гибели в 1918 году очень ценного полкового архива и полкового музея в 5-м запасном кавалерийском полку, который был расположен в городе Балаклаве Харьковской губернии. Туда с объявлением мобилизации в 1914 году были отправлены на хранение архив и музей полка. Весной 1918 года, при занятии этого города большевиками, ими были сожжены все хранилища 5-го запасного кавалерийского полка.

Погибли труды старейшего гусара-киевца полковника И.Ф. Фомицкого[259], 27 лет прослужившего в полку, создателя, собирателя и хранителя полкового музея Киевского гусарского полка.

С. Ряснянский [260] 10-Й ГУСАРСКИЙ ИНГЕРМАНЛАНДСКИЙ ПОЛК [261]

К концу 1917 года совершенно ясно определился полный развал Русской армии. Кавалерия держалась дольше благодаря наличию большого количества старых офицеров и кадровых вахмистров, унтер-офицеров и солдат. В конце января 1918 года дивизионный и полковые комитеты 10-й кавалерийской дивизии постановили: «Полкам самоопределиться по национальностям и разойтись». Незадолго до этого полковой комитет выразил командиру полка полковнику Барбовичу «недоверие». Временно полк[262] принял подполковник Пальшау[263], но вскоре сдал назначенному командиром полка полковнику Синегубу[264] (одесскому улану), при котором полк окончательно «разошелся». К этому времени в полку, сведенном в 4 эскадрона, оставались: подполковник Пальшау, подполковник Селиванов[265], полковой адъютант поручик Эсипов[266], его помощник поручик Слезкин 2-й[267], командиры эскадронов: 1-го – штабс-ротмистр Влесков[268], 2-го – штабс-ротмистр Васецкий[269], 3-го – ротмистр Луговой[270] и 4-го – штабс-ротмистр Слезкин 1-й[271], младшие офицеры: поручик Яновский[272], поручик Миклуха-Маклай, корнеты: Кравцов[273], Лопырев[274], Линицкий 1-й и Линицкий 2-й, Дунин-Жуховский 2-й[275], Спришевский[276], Борщов, Науменко и Субанов 2-й.