Возрожденный Дракон

Мэт натянул на лицо свою лучшую улыбку. О Свет, я сам скоро заболею от этих людей, которые поголовно говорят так, будто у них уже никакой надежды не осталось.

— Матушка Гуенна? Меня зовут Мэт Коутон. Каван Лопар сказал мне, что вы можете вылечить моего друга. Я готов хорошо заплатить.

Женщина разглядывала их некоторое время и, казалось, прислушивалась к тяжелому дыханию менестреля, потом вздохнула:

— Наверное, я еще в силах что-то сделать. Ты тоже заходи.

Она распахнула дверь и тяжелыми шагами двинулась в глубь дома; и лишь тогда опомнившийся Мэт переступил порог. Ее выговор так походил на акцент Амерлин, что его пробирала дрожь, но он наконец пошел за ней, чуть ли не таща за собой Тома.

— Мне не… Мне это не нужно, — хрипел менестрель. — Проклятые микстуры… всегда у них такой вкус, как у… навоза!

— Заткнись, Том!

Проведя их в кухню, плотная женщина стала рыться в одном из своих шкафчиков, вытаскивая оттуда маленькие глиняные горшочки и пакетики с травами и что-то беспрестанно бормоча.

Мэт усадил Тома на один из стульев с высокой спинкой и выглянул в ближайшее окно. Он увидел трех хороших лошадей, привязанных к ограде в глубине двора; его удивило, что у Мудрой Женщины не одна лошадь, а три, да и странно, что у нее вообще есть лошадь. В Тире Мэт не видывал, чтобы кто-то, кроме знати и богачей, ездил верхом на лошади, да и те животные выглядели так, будто стоили владельцам немало серебра. Снова лошади… Да какое мне сейчас дело до проклятых лошадей!

Матушка Гуенна приготовила какой-то крепкий отвар с противным запахом и силой влила его в горло Тому, зажав ему нос, когда он попробовал роптать. Мэт решил, что она не такая толстая, как ему сперва показалось, потому что она ловко и твердо придерживала голову Тома локтем, когда вливала в менестреля черную жидкость, невзирая на все его попытки остановить это действо.

Когда старая женщина убрала чашку, Том закашлялся и с силой вытер рот.

— Га-а-а-х! Женщина… Я не знаю… ты хочешь… утопить меня… или убить… таким отвратительным зельем! Тебе… в самый раз… быть проклятым… коновалом!

— Будешь принимать то же самое дважды в день до тех пор, пока не пройдет твой кашель, — твердо проговорила она. — И еще у меня есть целебная мазь, которую ты будешь втирать в грудь каждый вечер. — После борьбы со строптивым больным ее голос стал не таким усталым, и, упершись кулаками в широкие бока, она сказала: — Запах у этой мази такой отвратительный, как и вкус у отвара, но ты будешь ее втирать — тщательно! — или я потащу тебя наверх, будто тощего карпа в неводе, и привяжу к постели вот этим твоим плащом! Ко мне еще ни разу не забредал менестрель, и я не позволю первому, который появился, помереть от кашля!

Том ответил сердитым взглядом и дунул, вместе с кашлем, в усы, но, кажется, угрозу воспринял всерьез. По крайней мере, он ничего не сказал, только глядел исподлобья так, словно собирался швырнуть в женщину и отвар, и мазь.

Чем больше матушка Гуенна говорила, тем сильнее она напоминала Мэту Амерлин. Глядя на кислую гримасу Тома и на ее лицо, имевшее решительное и волевое выражение, Мэт подумал, что лучше сгладить острые углы раньше, чем менестрель откажется взять лекарства. А ведь она твердо решила заставить его взять их.

— Я знавал женщину, которая разговаривала так же, как вы, — сказал Мэт. — Говорила всякое такое про рыбу, сети, да и вообще… Очень похоже она говорила, как-то по-вашему. Тот же самый акцент, я имею в виду. Наверное, она тайренка.

— Может быть, — сказала седая женщина с прежней усталостью, продолжая пристально смотреть в пол. — Я тоже знала девушек с выговором совсем как у тебя. Во всяком случае, две из них говорили так же. — Она тяжело вздохнула.

Мэт почувствовал, что у него будто волосы на голове зашевелились. Такого везения не бывает! Но он не поставил бы даже медяка на то, что в Тир случайно занесло двух других женщин с двуреченским выговором.

— Три девушки? Молодые женщины? По имени Эгвейн, Найнив и Илэйн? И у одной из них волосы как солнце и голубые глаза?

Матушка Гуенна хмуро посмотрела на Мэта.

— Они назвались другими именами, — произнесла она медленно, — однако я подозревала, что они не сказали мне свои настоящие имена. Но я догадалась, что у них на то были свои причины. Одна из девушек — очень хорошенькая, с живыми голубыми глазами и золотисто-рыжими волосами до плеч. — Потом женщина описала Найнив с ее косой до талии и Эгвейн с ее большими, темными глазами и готовой вспыхнуть в любой момент улыбкой. Три хорошенькие женщины, и так друг на друга не похожие. — Вижу, это именно те, кого ты знаешь, — закончила она. — Мне очень жаль, мальчик.

— О чем вы жалеете? Я столько дней их искал!