Возвращаясь к самому себе

А с момента перестройки - дескать, "переметнулся" против всего этого.

Теперь остается разобраться, когда я кривил душой, когда и чему я изменял и кого предавал. Мои авторы ставят вопрос только так: или я был "скрытой контрой" тогда, когда "играл Жукова", или тогда я был честен, но стал "перевертышем" сейчас.

Я же смею утверждать, что я не изменял тому, чему искренно служил, ни тогда, ни сейчас. Да, вот такой я хитрец.

Начнем с того, что является основой отсчета, а без этой основы все будет расплывчато и неопределенно. Начнем с того, что, если мои читатели помнят, все хорошее в той жизни приписы-вала своей мудрости КПСС. Народ это обстоятельство нашей жизни выразил короткой формулой: "Прошла зима, настало лето - спасибо партии за это".

Партия правила всем, но ни за что не отвечала. Абсолютно ни за что. Ни за разорение деревни - это было впоследствии обозначено Сталиным как "головокружение от успехов". Только не у него и не у его подручных было, естественно, головокружение, а у работников на местах, хотя то-же партийцев. Ни за бессмысленное, никому не нужное вторжение в Афганистан. Ни за разорение бездумной эксплуатацией целинных земель, когда богатейшую землю за два-три года превратили в пыль. Бесполезно все перечислять.

А все, что удавалось: победа в Великой Отечественной, энтузиазм народа в строительстве пятилеток, достижения в науке и искусстве - все это шло под грифом: "благодаря партии и правительству".

И если считать, что все, кто в те времена ударно, с душой работал, есть предатели, потому что ведь они крепили державу, которой распоряжались коммунисты, тогда я предатель.

Потому что все мое, актера, творчество было искренне посвящено моей стране, моему наро-ду, и именно тем людям, которые больше других старались приумножить богатства страны. Я это с молоком матери всосал, другого у меня не было: коллективизм, комсомольцы-добровольцы, мой Трубников - мой председатель, Георгий Жуков - я во всех этих ролях не кривил душой. Я ста-рался каждого такого моего героя сделать наилучшим образом, чтоб его запомнили, чтоб его полюбил зритель, чтоб, может быть! - ему подражали. Отсюда - максимализм инженера Бахи-рева ("Битва в пути" Галины Николаевой), отсюда - архимаксимализм председателя Трубникова (к/ф "Председатель" по Ю. Нагибину), отсюда идет просто жестокая позиция Нуркова ("Обратная связь"). Или идеально чистый нравственно юный рыцарь без страха и упрека, как он задуман Ар-бузовым, герой "Иркутской истории" - Сергей. Да, этими ролями я участвовал в строительстве жизни.

Разумеется, и у меня в то время, как и у любого умеющего думать и сравнивать одно с другим человека, возникали мысли о несоответствии идеалов, провозглашаемых в стране, с тем, что зачас-тую происходило. Возникало и чувство обиды, и чувство горечи: как это так - люди работают, порой надрывно, а в стране все никак не ладится нормальная жизнь? Все нехватки, недостатки, прорывы, прорехи... Куда девается все?

В наших маленьких комнатах общежитии говорили шепотом о Сталине... Потом - шепотом - но погромче - о Хрущеве...

А спектакли играли! Спектакли, прославляющие преданных своему делу - а значит, системе - людей. Но виноваты ли эти любящие свой труд, свою страну люди?

Покаяние мое может выстроиться на том, в чем я лгал, когда играл комсомольцев-доброво-льцев, но я не лгал и не лгали мои товарищи. И не лгали режиссеры и поэты, которые старались понять это время.

Да, мы могли существовать в определенном, отмеренном партией русле, были зажаты в этом русле, но все равно была жива душа искусства. И можно как угодно отнестись к "Комсомольцам-добровольцам", но этот кинофильм, чувства и мысли, переполнявшие его героев, были докумен-том времени, приметами истории.

Комсомольцы-добровольцы искренне, самоотверженно отдавали свои силы, свои молодые жизни на благо своей страны и народа. А правящая элита партии узурпировала и их мечты, и самые их жизни.

Что может быть чище и благородней человека, жертвующего собой ради своего народа, ради его счастья? Ничего.

И что может быть подлее, чем использовать искренность такого человека в своекорыстных целях? Тоже ни-че-го... Вот они - страшные жернова времени, в котором мы жили, создавали свои пьесы, свои поэмы, свои спектакли.

Тоталитарное государство выдавалось за народное. И, кто бы ни стоял во главе его: страшный гениальный Ленин; губитель людей Сталин; не очень-то, говорят, далекий человек, но богатый народной сметкой Хрущев; герой многочисленных анекдотов - Брежнев; и так далее - все равно - в стране диктаторски правила верхушка КПСС. Независимо от того, чья голова маячила навер-ху. Тоталитаризм входил в состав крови нашей. От смены генсеков ничего не менялось.