Возвращаясь на Землю (СИ)

Когда Джей уснула, Алексей стал чувствовать себя немного спокойнее, волнение, которое все время крутилось рядом, прошло куда-то, он дышал ровно и чувствовал, как сон постепенно забирал его. Он положил голову набок, чтобы видеть ее лицо. За минувшие двое суток оно еще не бывало столь безмятежным, веки и ресницы были неподвижны, тонкие линии бровей чуть приподняты, губы сомкнуты и слегка припухлены, все эти безупречные детали в своей неподвижности создавали чувствительный, но серьезный и сильный образ. Алексей долго смотрел на нее, из последних сил размыкая глаза. Он чувствовал, что именно ее присутствие удерживало его над пропастью отчаяния. Будь на ее месте кто-то другой, он был бы убит вестью о конце света, и не смог бы выбраться из депрессии. Джей стала для него не только вестником Судного дня, но и спасительницей.

Он не оглядывался назад и не думал о том, насколько немыслимым было его путешествие – за быстро пролетевший год жизни он научился воспринимать все происходящее, как факт, даже если оно выглядело невозможным. Он летел на Луну, чтобы уничтожить Землю – фактически, это было преступлением против всего человечества и самым вероломным предательством в истории. Но почему-то это обстоятельство беспокоило его меньше, чем контакт с инопланетянкой. После исчезновения Венеры и Марса, после трагической гибели его друзей и встречи лицом к лицу с кровожадной человеческой природой, он уже не был тем парнем, по-детски мечтавшем о космических путешествиях. Его сознание было рекалибровано настолько, что по всем каноническим меркам его с уверенностью можно было считать душевно больным. Он должен был думать о Земле, о близких, но при созерцании спящего рядом ангела жуткая неизбежность словно прикрывалась матовым стеклом. “Планета должна сгорать от любви к тебе”, - вдруг возникло у него в голове; на этом он осек свою мысль, чтобы не дать мимолетным чувствам овладеть им, но внимание его по-прежнему было целиком отдано ей...

Джей спала крепким сном, не чувствуя скорости и не слыша звуков. И все же дух ее не был спокоен, в мелкой дрожи век отдавалось внутреннее волнение, отвлеченные сны вели на родную планету, где в преддверии бури воссоединялась вся ее огромная семья. “Сгорать от любви…”, - эту мысль она будто услышала сквозь сон, мило спящее лицо ее слегка нахмурилось.

В ее жизни слово “любовь” имело двоякий оттенок, и по большей части, не столь светлый, каким должен быть. В здоровой и красивой от природы расе есть свои сентиментальные особенности – здесь не телесная красота пленит мужской рассудок – гораздо важнее и дороже богатство внутреннего мира, именно поэтому Джей всегда окружали поклонники, порой тайные, порой страстные и крикливые. Когда она только созревала для любви, оставаясь несмышленой девочкой с милым, невинным взглядом, их ухаживания и признания казались ей забавными, она с кокетством принимала подарки, давала неоднозначные ответы. Порой особо уверенные кавалеры считали ее жесты призывом к действию и гнали напропалую, но тут же получали отказ в грубой форме.

Немало парней она поставила на место, немало разбила сердец, и только повзрослев, начала замечать, что кому-то причиняет боль. Насколько бы ни была миролюбивой ее раса, и в ней существовало соперничество, и в первую очередь, это состязание за сердце прекрасной леди. Джей не раз наблюдала, как юноши выясняли отношения из-за нее, и объясняла, что их соревнование бессмысленно, но иногда, в особо тяжелых случаях, приходилось грубой силой убеждать их в том, что ни один не достоин быть ее спутником. Любовь может сделать человека счастливым, а может погубить его. Однажды Джей увидела, как юноша чуть было не расстался с жизнью, страдая от безответной любви к ней. Это оставило неизгладимый след на ее рассудке, она начала избавляться от поклонников, пресекать все их попытки на корню, не оставляя шансов, прятаться в испуге от каждого вожделеющего взгляда.