Возвращаясь на Землю (СИ)

Как только они вошли в лифт, высокие, ярко освещенные голубые стены сменились блестящим зеркальным металлом. Впервые за долгое время Алексей не испытывал страха, поднимаясь в лифте, к тому же подъем произошел так быстро, что он не успел предаться своей фобии и представить все, что происходит за пределами кабины, как он обычно это делал. Лифт остановился на седьмом этаже, после чего делегация направилась вслед за Кромешниковым по светлому, просторному коридору, устеленному белой ковровой дорожкой по всей длине. Пройдя несколько метров, они остановились в просторном холле, где уже находились какие-то люди – судя по всему, обслуживающий персонал. Начальник ЦУПа встал рядом с перилами из темного дерева, которые тянулись вдоль стеклянной стены над широкими мраморными ступенями с первого этажа и соединялись на восьмом. Свет многочисленных вмонтированных в потолки и стены ламп не оставлял ни одного темного уголка в помещении, десятки работников гостиницы поддерживали идеальную чистоту в здании, которая бросалась в глаза сразу при входе.

- Дамы и господа, - начал Кромешников, как всегда, предельно красноречиво, - сегодня ваша последняя ночь на Земле на ближайший год. В этом корпусе вы будете находиться до завтрашнего утра. Пуск состоится, напоминаю, в час дня, автобус придет за вами в девять утра. Ужин будет подан в девять часов, до этого времени вы успеете освоиться, пообщаться и отдохнуть. И еще кое-что, настоятельно рекомендую вам не покидать корпус до утра, чтобы исключить любые чрезвычайные ситуации. Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома. Дежурный проведет вас в ваши номера. – На этих словах он жестом подозвал к себе офицера, стоявшего у противоположной стены, и что-то прошептал ему на ухо. Прежде чем направиться вместе с ним к выходу, Кромешников добавил напоследок: - и советую лечь пораньше.

После его ухода численность толпы в холле увеличилась раза в два, космонавты в сопровождении работников гостиницы начали суматошно расходиться по номерам. Алексею досталась обширная комната в самом начале коридора. Уют, который царил в ней, поразил его сразу при входе: на высокий белый потолок, стены приятного морского цвета и аккуратно заправленную кровать падал мягкий свет четырех ламп с фиолетовыми абажурами, расположенных в углах. Кровать была прижата торцом к стене и стояла боком к двери – между большим дубовым шкафом и огромным окном на всю стену. Напротив кровати стояла дубовая тумбочка с телевизором и телефоном, а справа – высокий и тонкий торшер, который был выключен, в отличие от остальных осветительных приборов. Над центром комнаты, вместо люстры, висела маленькая модель летающей тарелки, на удивление удачно сочетавшаяся с интерьером.

Окинув наигранно критичным взглядом свою спальню, Алексей остановил взгляд на летающей тарелке, разулся, подошел к шкафу и положил в него свою сумку, после чего устало сел на кровать напротив окна и просидел так около пяти минут, ни о чем не думая – мозг устал думать, он постоянно нагружался из-за пустяков, иногда мысли большими, коварными полчищами атаковали его, ослабляя остроту внешних ощущений и ориентацию. Прямо перед ним открывался вид на маленький, но всегда живой и хорошо освещенный город, но Алексей не видел ничего дальше окна, потому что не смотрел. В общем-то, задуматься ему было над чем: во-первых, таких случаев, когда космонавты отправлялись в космос без какой-либо подготовки, как он, на следующий день после короткого ознакомления с планом полета, прежде не бывало, во-вторых, подготовить первую в истории Земли экспедицию на Марс представляется делом нелегким, и неизвестно, сколько времени должно было уйти на строительство корабля. И все же в тот момент ему было безразлично, что скрывалось за проектом “Прометей-1” и как его сумели подготовить в столь короткий срок.

Ненадолго очнувшись, Алексей дотянулся до сумки, достал из нее крохотный плейер, надел наушники, лег на покрывало и вновь ушел в себя. Глядя на все ту же летающую тарелку, он начал тонуть в волшебном звуке, электрический бит со скоростью 132 удара в минуту распространялся по его телу, затрагивая каждый мускул и иногда вызывая фиксированный ритмичный тик. Он по-прежнему не думал ни о чем, даже над тривиальными текстами, которые начитывали у него в голове мастера классического электрофристайла. Ничего не было приятнее, чем расслабиться после долгого дня, полного ярких переживаний и впечатлений. Вполне возможно, за последние несколько лет он не переживал стольких потрясений, сколько пережил за прошедший день, и конечно, он понимал, что это было лишь началом, и все, что он перенес, не сравнимо было с тем, что ожидало его впереди.