Возвращайся к нам, Маклай!

— Дорогой Алексей Иванович, — возражал спокойно Маклай, — эти путешественники приходили к туземцам с пушками и с ружьями. А я пойду безоружным. На остров я беру ружьё, но только для охоты. И что бы ни случилось, не обращу оружия против туземцев. Доверие этих людей можно завоевать только добрым отношением к ним. Доброта — самый понятный язык в мире!

Новая Гвинея

20 сентября 1871 года моряки «Витязя» увидели гористые берега, покрытые густыми тропическими лесами. Это была Новая Гвинея, самый большой после Гренландии остров на земле. Новая Гвинея была почти не исследована.

В подзорные трубы и бинокли офицеры корвета разглядели кое-где среди деревьев островерхие крыши хижин. А на прибрежном песке — тёмные фигуры людей.

Корвет медленно двигался вдоль берега. Капитан Назимов высматривал удобное место для стоянки. Одна бухта показалась ему вполне подходящей, чтобы бросить якорь и высадиться. На корвете убрали паруса. Загрохотала якорная цепь. Якорь с плеском упал в воду.

Алексей Иванович подошёл к Маклаю и сказал:

— Когда-нибудь этот берег назовут вашим именем…

— Это не главное, — отвечал Маклай. — Видите холмы на берегу? Там матросы помогут мне соорудить хижину. И если мне всё-таки будет грозить опасность, я зарою свои дневники и научные записи под тем громадным деревом. Запомните, пожалуйста, Алексей Иванович: вон под тем деревом! Но надеюсь, что этого не случится…

Между тем с борта корвета спустили шлюпки. Матросы разобрали вёсла, и шлюпки поплыли к берегу.

Первым на остров ступил Маклай. За ним его двое слуг — Ульсон и Бой. Бой был совсем мальчик. Путешествие по морю он переносил с трудом. Поэтому теперь он с радостью выскочил на белый прибрежный песок.

А матросы уже выгружали из шлюпок топоры и пилы. Капитан приказал им, не теряя времени, строить для Маклая и его двух слуг небольшую хижину. Работа закипела.

Бинокль

С первого же дня как Маклай попал на остров, он решил вести дневник. И вот что он записал туда:

«Все эти дни я был занят постройкой хижины. Часов в шесть утра съезжал с плотниками на берег и оставался там до спуска флага. Моя хижина имеет 7 футов ширины и 14 длины и разгорожена пополам перегородкой из брезента (крашеной парусины). Одну половину я назначил для себя, другую для моих слуг — Ульсона и Боя».

Через неделю хижина была готова. Корвет должен был идти дальше. В последний раз Маклай поднялся на борт «Витязя» и стал прощаться с моряками. Все желали ему успеха, а Алексей Иванович решил непременно подарить что-нибудь Маклаю и предложил ему свой револьвер с серебряной рукояткой.

— К чему мне револьвер? — сказал учёный. — Я же твёрдо решил оружием не пользоваться. К тому же ваш револьвер — дорогая вещь. Вдруг пропадёт…

Тогда Алексей Иванович протянул учёному отличный морской бинокль.

— В этот бинокль вы будете осматривать море. А когда за вами придёт корабль, вы заметите его издалека.

— Вот за бинокль благодарю, — сказал учёный.

В тот же день корвет снялся с якоря и ушел в открытое море.

А Маклай, Ульсон и Бой остались в хижине на берегу.

Знакомство

Маклай пошёл в лес. Он отыскал тропинку и зашагал по ней. Шагал и прислушивался к шелесту листьев и крикам какой-то птицы. «Квик-квик, — кричала птица, — квик-квик!..»

Вдруг лес раздался в стороны, и Маклай вышел на поляну. Вокруг стояли хижины. Они были пусты. В деревне не было ни души. Но по всему было видно, что жители ушли совсем недавно. На дорожках валялось весло, а чуть в стороне — недопитый кокосовый орех. Тлел непогашенный костёр.

В одну хижину Маклай заглянул. Он увидел на полу горшок для пищи, на стене — связки раковин и перьев, а под закопчённой крышей — белый человеческий череп…

И вдруг учёный услышал шорох. В то же мгновение перед ним возник человек. Он был среднего роста, кожа его была тёмно-шоколадного цвета, волосы курчавые, чёрные. Вся одежда папуаса состояла из набедренной повязки и браслетов, сплетённых из сухой травы. За один браслет был заткнут нож из гладкой кости…

Папуас молчал и не двигался. Не двигался и Маклай. Папуас, должно быть, понял, что пришелец безоружен. Он сделал шаг к Маклаю и всё так же молча разглядывал его. Тогда Маклай осторожно приложил ладонь к груди и сказал:

— Мак-лай… Маклай!

И папуас дотронулся до своей татуированной груди.

— Туй! — сказал он.

Так состоялось первое знакомство Маклая с папуасом.

Маклай умел хорошо рисовать. Вернувшись в хижину, он нарисовал портрет Туя.

Словарь

Папуасы из ближайшей деревни стали каждый день приходить к хижине Маклая. Они садились на корточки и смотрели, чем занимается этот странный и непонятный человек. Учёный уже знал многих папуасов в лицо и по именам. Он делал им подарки — кому кусок цветной материи, кому горсть бисера.

Как-то раз Маклай взял из рук одного папуаса глиняный горшок и несколько раз сказал на своём, на русском языке: «Горшок…»

Папуас понял. И назвал горшок на папуасском языке: «Ваб». Так Маклай постепенно узнал много папуасских слов. И стал составлять словарь. Он уже мог объясняться с папуасами на их языке.