Возвращайся, сделав круг

– Слушай, а с чего он поверил в то, что я – это ты? Тело, как я понимаю, он проверил еще на лайнере, пока я валялся без сознания. Но в этом теле мог быть кто угодно…

– В этом теле – нет. Он исходил из двух непреложных истин. Первая – тела членов королевской семьи защищены от проникновения чужого сознания на генном уровне. Вторая аксиома – личность копировать невозможно. Решение: если тело Ти-Монсора бегает и дерется, значит, в нем есть сознание. Если чужое сознание тело принца отвергает за две минуты, это может быть только сознание самого принца. Ответ: так как личность копировать невозможно, этот принц – настоящий принц, единственный принц, и нигде больше принца нет.

Я откинулся на спинку кресла… Мы знаем, что Ахиллес быстрее черепахи и все-таки из условия задачи следует, что он никогда ее не обгонит…

– Если это и впрямь непреложные истины… то я – Ти-Монсор.

Братишка осклабился.

– Именно.

– А ты тогда кто?

– И я Ти-Монсор.

Я пробормотал: «И все – Ти-Монсор» – и потер пальцами виски.

– В чем он ошибся?

– Ни в чем.

– Тогда каким образом я появился в этом теле и не умер через две минуты?

Он снова улыбнулся.

– Думай.

– Эксперимент Эммади по формированию личности на базе эпоса действительно имел место?

– Имел.

– Значит, он оказался еще успешнее – не только создал сознание, но и примирил его с телом.

Ти-Монсор скорчил рожу и покачал головой

– Нет, Тим. Я сказал, что эксперимент имел место. Но не говорил, что он дал положительный результат.

– Хочешь сказать, он провалился?

– Да. Что доказало, что из дурацких россказней принцы не рождаются. Только из королев… или капусты. Аистов перебили, их вычеркиваем.

– Тогда откуда я взялся?

– Знаешь, сынок, когда мама с папой захотели бейби, они отправились…

Я оборвал его.

– Если не сборник эпоса, тогда что?

Мон вздохнул, потом запихнул-таки в рот ту пористую дрянь и принялся тщательно ее пережевывать.

– Черт, Тим, я не уверен, что смогу это объяснить. Эммади мог бы, но ты вряд ли сможешь понять. В общем, сборник эпоса мы использовали для маскировки. Дройду нужен был объемный блок информации, желательно не структурированной – так сложнее будет заметить вкладку. Мемо-блок отпадал – слишком четкая система. Я предложил сказки.

Он вытер руки о штаны и ухмыльнулся.

– Оми вечно ныла, что я не читаю ее обожаемых книг. Я решил, что должен избавить тебя от подобного проклятия. Если ты заметил – на сайте это сработало. Пара дурацких древних фразочек в твоем исполнении – и она растаяла. Решила, что ты – это я, который вздумал сделать ей приятное, выучить стишок и рассказать его с табуретки. Может, стоит и правда как-нибудь сделать ей подобный подарок. Плести веера мне уже надоело.

Я упрямо повторил свой вопрос:

– Хочешь сказать, я твоя копия? Клон?

– Личность копировать невозможно! Она уникальна.

– Тогда что?

– Эмунат… У Эммади было достаточно времени, чтобы составить абсолютно точный портрет моей личности… То, что он замаскировал блоком со сказками, – его собственный эмунат.

Он сделал торжественное лицо и воздел десницу к потолку.

– Ты – мое отражение в зеркале его кибернетической мудрости. Ты – моя тень, упавшая на чистый лист от ослепительного сияния квазижидких наносетей его ума. Ты – мой точный портрет, нарисованный с натуры железной рукой мастера.

Он опустил руку.

– Понял хоть что-нибудь?

Я ошарашено покачал головой. Мон кивнул.

– Вот и я до конца не понимаю…

Встряхнув головой, я осторожно переспросил.

– Ты хочешь сказать, я, ты, и Эммади – один и тот же человек?

Он восторженно всплеснул руками.

– Черт, я даже как-то не думал об этом. Выходит, что так. Я – старый Ти-Монсор, ты – маленький Ти-Монсор, а Эммади – железный зануда, но тоже Ти-Монсор… А учитывая, что мы с Оми – разнополые варианты одной и той же генной карты, то она – Ти-Монсор за вычетом игрек-хромосомы. Зато с…

Я остановил его резким взмахом руки. «И все – Ти-Монсор».

– Тайм-аут, Мон.

Добредя до двери, я оглянулся – Мон уже успел запихнуть себе в рот еще какую-то гадость и теперь рылся в контейнере в поисках очередной порции.

– Мон, это значит, что через сто лет я стану вот таким?

Он повернул ко мне свою измазанную в чем-то зеленом физиономию.

– А что тебе не нравится?

Я стоял в пустом тусклоосвещенном коридоре, засунув руки в карманы. Пытался переварить услышанное. Что это вообще такое – «я»? Нечто, спрятанное где-то там, позади моего взгляда? То, что управляет вот этими руками и вот этими же ногами? То, что шевелит языком и говорит глупости? Начинка для поношенной синей пижамы, насест для скуфа, погремушка для адмирала флота Нейла Льюиса Лерца? Черт его знает… Как уместить в голове то, что это не единственный «ты»? Что в десятке метров сижу еще один «я» и увлеченно набиваю желудок разной снедью, а где-то еще есть третий «я», белый и железный, который превосходно обдурил себя самого, скрыв от него то, что прекрасно знает еще одного себя, и ведет второго себя к себе третьему. Бр-р-р.