Возвращение

– Потому что нам у вас учиться, потому что об этом могут узнать другие студенты, потому что я принципиально против протекций. Продолжать?

– А что скажете вы, девушка? Людмила, кажется?

– В этом у нас одно мнение на двоих, – ответила Люся. – Не думаю, что будет так уж трудно сдать экзамены, вот не вылететь потом…

– Браво! – сказал он. – Вы умница. Поступить не так легко, но доучиться до выпуска намного труднее, здесь вы правы. Иной раз отсеивается половина студентов, особенно на актёрском. Вас я принял бы и без звонка. Есть у меня такое право, а на вас я уже налюбовался на экране и примерно представляю, на что вы способны. Это хорошо, когда актёр обладает такими вокальными данными. У вашего друга они слабее, но вот сценическое мастерство развито хорошо. Если действительно хотите учиться на нашем факультете, могу зачислить вас в свою студию. Экзамен в вашем случае – это пустая формальность, и, если об этом узнают, поймут правильно. Не вы одни такие, так что считайте себя уже зачисленными, приходите первого сентября и постарайтесь заниматься так, чтобы не вылететь из института. Если покажете свою непригодность, вам не поможет никакой звонок, да вы и сами не захотите остаться. Договорились?

– Если ваше решение вызвано нашими выступлениями, а не звонком, то договорились.

– Тогда расскажи мне анекдот, и можете быть свободными.

– У одного актёра спросили, кто сейчас, по его мнению, самый популярный артист. «Нас несколько», – скромно ответил он.

– Жулик! – констатировал мэтр. – Ладно, в следующий раз расскажешь что-нибудь подлиннее. Идите в комиссию к Инне Павловне. Она вернёт вам документы и выдаст памятку о том, что нужно для учёбы.

После посещения приёмной комиссии сели в ждавшую нас машину и вернулись домой.

– Поступили, – сказал я маме. – Теперь мы студенты ВГИКа. Приняли без экзамена.

– Это из-за ваших концертов? – спросила она.

– Завкафедрой сказал, что да, но был ещё звонок, по-видимому, из ЦК. Мне это не нравится, но не стал выделываться. В случае чего у Герасимова могут быть неприятности.

– А кто он? – спросила Люся.

– Выдающийся человек. Режиссёр, сценарист и актёр. Вместе с женой ведёт актёрскую студию. После смерти его именем назовут ВГИК. Так что нам с тобой повезло, если, конечно, не вылетим.

Глава 35

– Сегодня у вас вводная лекция, – сказал Герасимов своим первокурсникам.

Нас было у него двадцать восемь душ: шестнадцать ребят и двенадцать девушек. Первого сентября все принятые на актёрский факультет разошлись по студиям и внимали своим ведущим.

– У вас будет много предметов, – продолжил Герасимов. – Не сдадите любой из них, и вас отчислят. Но вы можете сдать их на отлично и быть отчислены, если не овладеете главным – мастерством актёра. В этих стенах вы будете делать себя мастерами, а я постараюсь в этом помочь. Не всем повезёт, и кто-то будет отчислен. Не стоит воспринимать это как личную трагедию: значит, это не ваше и нужно искать себе профессию по плечу. У всех сидящих в этой студии есть артистические способности, иначе вас бы здесь не было. Разовьёте вы их или покинете стены института, будет зависеть только от вас. Занятия в студии отличаются от занятий в аудиториях других вузов тем, что вас здесь мало и я буду работать со всеми вместе и с каждым в отдельности. А сейчас для поднятия духа Геннадий расскажет нам анекдот.

– Я не ослышался, мэтр? – спросил я, демонстративно ковыряя в ухе. – По-моему, этот жанр слабо сочетается с занятиями.

– Ты не прав. Каждый из вас должен правильно донести до слушателей любой рассказ, вот мы сейчас и посмотрим, как ты это сделаешь. Заодно поднимешь нам настроение. На сцене это у тебя получалось. Кстати, у тебя уже появились подражатели. Давай, не заставляй себя упрашивать.

– Надеюсь, что это не войдёт в систему, – пробурчал я. – Меня уже в школе достали просьбами рассказать анекдотик. Ладно, слушайте. На съёмках фильма главный герой должен броситься в воду с моста. По условиям крупного плана его нельзя заменить каскадёром. «Но я не умею плавать и сразу пойду ко дну!» – возмущается актёр. «Ничего, эта сцена в фильме заключительная» – успокаивает его режиссёр.

– Ты схалтурил, – сказал Герасимов, когда все отсмеялись. – Рассказал неплохо, но много хуже, чем мог. Есть причина?

– Люди очень падки на юмор, – мрачно ответил я, – причём практически все. Мне не хочется становиться штатным клоуном института. Одно дело веселить людей с эстрады, другое… ну вы поняли.

– Понял, – кивнул Сергей Апполинариевич. – У тебя не получится остаться незаметным, так что не избежишь и просьб рассмешить. Выполнять их или нет – решать тебе самому, а на моих занятиях я ни тебе, ни кому другому не позволю халтурить. Встань и расскажи что-нибудь другое в полную силу. Представь, что ты на эстраде.

– Актриса предъявляет претензии режиссёру: «Почему вчера в сцене выпивки реквизитор подал мне обыкновенную воду? Я требую, чтобы подавали настоящую водку!» «Согласен, – отвечает режиссёр, – но с условием, что в последнем акте вам подадут настоящий яд».