Возвращение

Хотя, с одной стороны, если вдруг Павел узнает о том, что она жива, выполнить это, возможно, будет легче. Но это — только с одной стороны. Потому что если Павлик узнает, что она растит его дочь, он, во-первых, может потребовать свидания с ней, а Жанна хочет, чтобы дочь принадлежала только ей. Она не простила Павла, женившегося меньше чем через год после её исчезновения. К тому же жена Павлика — Мила, и Жанне не хочется, чтобы у Полинки был такой враг. А то, что Мила будет врагом для её дочери, это факт. Как враг она очень опасна.

Во-вторых, неизвестно, как поведёт себя Павел и его семья. А вдруг они захотят отсудить дочь у Жанны? С их возможностями и средствами это вполне решаемо.

И в-третьих, может статься, что Павел её забыл, и не захочет видеть ни её, ни дочь. И тогда плакал план Шахида, потому что секрет Жанны будет раскрыт. Ей нельзя так рисковать.

Шахид велел ей любыми средствами помочь ему изъять у Резника эту нефтяную скважину на Каспии. Ту, за которую он так долго боролся и из-за которой выдержал такие потери. Шахид довольно справедливо считает, что, если у него в руках окажется эта скважина, Семья сплотится вокруг него и станет ценить нового лидера, сумевшего обойти русского олигарха.

И она, Жанна, должна это сделать. И сделает. Потому что такова цена её свободы.

— Павел, как ты можешь такое говорить? — ледяным тоном спросила Любовь Андреевна. — И как только у тебя язык повернулся?

— Так же, как обычно, — буркнул Павел, без аппетита ковыряясь в своей тарелке.

Он только что предложил перенести праздник по случаю появления или, как выразилась Любовь Андреевна, возвращения Антона в семью, на другой день, потому что случилась трагедия с матерью Милы. Естественно, что и день рождения Милы отмечать не стали.

Галину знали все Резники уже много лет, ведь Анатолий Максимович и Владимир Ильич дружили с детства. Конечно, никто к ней не питал особой любви, семьи уже давным-давно перестали проводить вместе время, однако же надо было отдать дань памяти жены Ковалёва, по совместительству матери жены младшего Резника.

Никто не страдал по Галине и не бросался на стенку от горя, её было по-человечески жаль, как, впрочем, и любого другого знакомого человека, попавшего в беду.

Любовь Андреевна, правда, сказала Миле, что, пожалуй, гостей, приглашённых на день рождения, надо обзвонить и отменить приглашение.

Но Мила уже сама это сделала. Несмотря на заверения, что на праздник приглашена только одна её подруга, Миле пришлось мучительно вспоминать всех, кого она уже успела пригласить, и в спешном порядке их обзванивать. На это у неё ушло не менее трёх часов.

Было решено отменить приём, но всё-же поужинать в семейном кругу — скромно, без тостов.

Но, когда вечером все уселись за стол, и прислуга внесла шампанское, Павел предложил не открывать его.

— Вообще-то день рождения у меня сегодня, — недовольно добавила сама виновница торжества. — И я не собираюсь переносить его на другой день, потому что в другой день с таким же успехом можно отметить четверг, пятницу или вторник. А у меня праздник — сегодня. Я и так отказалась от гостей, вечеринки и репортёров. Поэтому не усугубляй ситуацию.

К тому же это первый семейный праздник, который Антон отмечает с мамой, и поэтому, давайте хотя бы выпьем. В тесном семейном кругу.

Павел неодобрительно заметил вслух, что уж Мила — то должна была поддержать собственного мужа, ведь умерла — то её мать. И никто не должен страдать так, как дочь, потерявшая близкого человека.

Мила пожала плечами и сказала, что по статистике в мире кто-то умирает каждую минуту. Так что же, всю жизнь только и делать, что скорбеть по погибшим?

Павел покачал головой и встал из-за стола.

— Ты куда? — удивилась Любовь Андреевна. — У твоей жены день рождения. Будь добр, останься!

Павел нехотя вернулся на своё место. Ему было глубоко противно это сборище.

Антон открыл шампанское и разлил всем по хрустальным фужерам.

— За тебя, звезда наша, — Антон поднял фужер и улыбнулся Миле.

Ей исполнялся тридцать один год, но она предпочла об этом умолчать, и всякий раз, когда речь заходила о дате её рождения, она умело переводила разговор на другую тему. Мила не случайно предложила соединить оба торжественных повода в один. Впервые в жизни ей было приятно, что её торжество разделит с ней кто-то другой. Кроме того, ей очень хотелось праздника, связанного не столько с воссоединением Антона и семьи, сколько с воссоединением Антона и её, Милы. Конечно, они спокойно могли выпить шампанское в постели в его комнате либо в бассейне, но Мила желала, чтобы за столом была вся семья. Это придавало пикантности ситуации. Своеобразная свадьба, так сказать, только неофициальная, и никто из гостей не знает истинного повода торжества. Кроме неё и Антона.

Антон улыбнулся, отхлебнул шампанское и… выплюнул его прямо на накрахмаленную скатерть.

— О боже, нельзя было охладить, что ли? — заорал он. — Это же не шампанское, это моча молодого поросёнка!

— Так ты знаком с продуктами жизнедеятельности данного животного? — не утерпел Павел.