Возвращение

— Но как же Анна?

— Надеюсь, с ней ничего не случится до нашего прихода, но все же ты прав, нам следует поторопиться!

* * *

— Значит, крепостная? — уперев руки в бока, спрашивала Долгорукая, обходя кругом Анну и оглядывая ее со всех сторон.

По ее приказу управляющий привел Анну на конюшню и привязал к опорному столбу.

— А бежала зачем? — продолжала свой допрос княгиня.

— Карл Модестович хотел надругаться надо мной, — честно отвечала Анна.

— Ты посмотри, какие мы щепетильные! — рассмеялась Долгорукая. — Карл Модестович сладкого захотел, что в том такого? Плохо только, что сладкое это он решил с моего стола взять и разрешения при этом не спросил. Ну, да с ним я потом разберусь. А тебя накажу, за то, что вздумала сбежать от меня!

— Уверяю, у меня не было и мысли скрываться от вас, — тихо сказала Анна, пытаясь с достоинством смотреть в глаза княгине.

— Лжешь! — закричала Долгорукая. — Это барон научил тебя лгать? Мерзавец, всех нас надул, и долга не отдавал, и потешался над нами, выставляя тебя благородной!

— Не смейте так говорить о бароне! — воскликнула Анна. — Он был честный человек и вашему мужу — верный друг. И Петр Михайлович в нашем доме как родной был.

— Что? Что ты сказала?! — сорвалась Долгорукая — ее лицо покраснело и всю ее явно залихорадило. — Да как ты посмела!

— Прикажете выпороть самозванку? — тут же предложил управляющий, с удовольствием наблюдавший эту сцену.

— О нет! Я сама хочу ее наказать. Да так, чтоб другим не повадно было чужих мужей отбивать!

— О чем вы говорите? — побледнела Анна.

— Знаешь, как наказывали беглых крепостных в старину? — Долгорукая оглянулась и увидела среди прочих предметов на стене металлическую кочергу для клеймения телят, схватила ее. — Знаешь? Клеймо ставили на лбу — чтобы впредь не бегали. С клеймом-то далеко не убежишь!

— Правильно, Ваше сиятельство, — зашелся он в довольном смехе, — так ей и надо! Заклеймить тем тавром, что и телят прижигают!

— Опомнитесь! — умоляюще воскликнула Анна. — Вы же женщина, вы же мать…

— Вот как ты заговорила?! — Долгорукая поднесла клеймо к самому лицу Анны. — А когда строила глазки барину, когда соблазняла? Когда отбивала от семьи, а у нас с Петром — трое детей!

— Что вы такое говорите?!

— Все вы такие — лезете в барскую постель, отбиваете мужей у законных жен, заставляете страдать порядочных женщин! Но больше ты никому не причинишь зла! Признавайся, дрянь, что ты его соблазнила, грязная девка!

— Барыня, — раздался от дверей приторный голос Полины. — Там к вам господа приехали. Срочно вас видеть хотят.

— Господа? Какие еще господа? — Долгорукая непонимающе обернулась к ней.

— Князь да молодой барон. С ними исправник еще да доктор, — пояснила Полина.

— А этим-то что нужно? — начала понемногу остывать Долгорукая. — Ладно, после закончим этот разговор. Она пусть здесь сидит — незачем ее никому видеть.

— Ну, что, Анька, дождалась своего часа? — нагло спросила Полина, едва только княгиня и управляющий вышли.

— А ты и рада? — устало ответила ей Анна.

— Ох, как рада! Так рада, что и сказать мало, — улыбнулась Полина. — Но теперь тебе уж точно конец. А я стану свободной и богатой. Карл Модестович выкупит меня и вольную даст. А еще у меня его денежки есть, что он на черный день копил — сама себе хозяйкой стану. На сцену пойду, и будут у меня поклонники, каменьями одаривать станут, платья покупать дорогие. А ты так и останешься здесь!

Полина с наслаждением плюнула в сторону столба, к которому была привязана Анна, и вышла, с такой силой распахнув дверь, что висевший на ближайшем столбе фонарь упал и разбился. Полина ушла, заложив щеколду замка. Она не заметила, как керосин из лампы разлился по сену, и оно загорелось.

* * *

— Какая приятная неожиданность, — изобразив на лице самую ангельскую из своих улыбок, сказала Долгорукая, войдя в гостиную. — Рада видеть вас, господа!

— Это скорее неприятная неожиданность, — кивнул ей Репнин. — Мы с плохими вестями, Марья Алексеевна.

— Господин Забалуев оказался дружен с судьей, — в тон ему сказал доктор Штерн.

— И что с того? — пожала плечами Долгорукая. — Дружен, это еще громко сказано, — поправил Штерна Репнин. — Господин судья проиграл когда-то господину Забалуеву некоторую сумму, и Андрей Платонович любезно забыл об этом. А теперь припомнил. И вполне возможно, что скоро мы увидим господина Забалуева на свободе. Ибо, по мнению судьи, доказательств Для обвинения его в убийстве барона недостаточно.

— Как это, недостаточно? — напряглась Долгорукая. — В его карете обнаружили яд — это ли не доказательство? И, потом, господин Забалуев женился на моей дочери, чтобы завладеть поместьем Корфа, которого он убил, это же причина реступления.

— Увы, судье показалось, что этого мало, — развел руками Репнин.

— Боже мой! — княгиня в растерянности опустилась на диванчик. — Неужели нет ни одного человека, которого господин Забалуев не обманул или не подкупил? Его нельзя выпускать на свободу. Я не желаю, чтобы преступник жил рядом с моей дочерью.