Возвращение.

«Интересно, что бы получилось, если бы я подал документы в техникум? – мысленно спросил он сам себя и сам же ответил: – Всё могло произойти по-другому. Стал бы я технарём и, пожалуй, никакого бизнеса, одни золотые руки. Даже не руки, а мастерство в руках и голове».

А тогда он собрал в папочку документы и поехал в ближайшее среднетехническое учебное заведение. Добрался, зашёл в приёмную комиссию, и что-то ему не понравилось. Сейчас он уже и не помнил, почему не сдал документы. Вернулся домой, то есть передумал поступать в техникум, и на следующее утро решил пообщаться с Длинным – уточнить, куда бы он подался после окончания восьмого класса.

А у Длинного была своя история.

***

Длинный зашёл к Толстому почти случайно, – утром что-то ему захотелось повидаться. Школу у кладбища они окончили, аттестаты получили – наступила свобода. Но ему почему-то беспокоилось – наступившая свобода была не такая, какая обычно бывала с приходом каникул. Сейчас эта свобода обязывала думать. Думать не хотелось, привычка давила – каникулы наступили, можно и передохнуть. Но вопросы «Что дальше? Куда пойти? На кого учиться» волновали и не давали насладиться свободой и обычным ученическим бездельем – таким приятным, особенно в самом начале каникул.

Толстого он дома не застал – бабка сказала, что Толстый, то есть его закадычный дружок, поехал поступать в какой-то техникум.

«Вот те раз! – подумал Длинный. – Как же без меня? Взял… И без меня!»

Собрал быстренько документики Длинный, весь в волнении, даже не зная, что надо нести в техникум, рванул на трамвайчик и поехал. Добрался в одно место – там всё уже закрыто, побежал в другое – там сидят девочки молоденькие, принимают бумаги от желающих учиться. Посмотрел Длинный на это всё более спокойно и подумал: «А чего это я тороплюсь? Бегом бегу, а кем потом здесь стану не выяснил. Дурак дураком!» Не стал Длинный документы свои отдавать – с глубокой тоской назад домой возвращался. И тоска его была не только и не столько от проблемы выбора, а оттого, что Толстый без него куда-то рванул. Какой-то осадочек нехороший от этого случая у него надолго в памяти остался. А на следующий день они уже вдвоём подали документы в школу, где одни старшие классы обучались, и друзья до сентября успокоились.

В тот год сентябрь выдался на редкость хорошим: светило солнышко, днём теплело, и можно было легко одетым торчать на улице; дожди, обычные осенью, почти не беспокоили. В школе мальчики должны были быть в пиджаках и галстуках. Галстук – этот новый для них предмет туалета – был непривычен. Носили его исключительно в школе, а как выберешься наружу – так сей предмет моментально снимался и убирался в портфель или папку, которая взамен портфеля в те годы была весьма модной. Первые уроки они преодолели сносно, как обычно это бывает после больших каникул: сидишь вникаешь, но голова ещё не очень, как тогда говорили, «секёт», и поэтому время летит быстро, и вот уже звонок. Но иностранный их поднапугал изрядно. Училка, довольно нестарая и даже, можно сказать, сначала могла показаться симпатичной, сразу, без разгона, то есть без объяснения, что да как у них будет с предметом преподавания, начала рассказывать, где она была летом, какие места посещала за границей и именно в той стране, где её иностранный язык ей, конечно, пригодился. Рассказывает и рассказывает по-иностранному. «Ну да бог с ней, пусть говорит!» – можно было подумать так, пока от неё вопросики не посыпались. Она резко замолкает и тихонько спрашивает первого попавшегося ученика: «Будьте любезны, молодой человек, или там, девушка, переведите то, что я сказала, на русский».

А тут ещё одна напасть обнаружилась: вставать при ответе не надо, то есть в целях ускорения процесса отвечать надо сидя. В прошлых школах пока встанешь, вытянешься возле парты или стола, успеешь чего – то насоображать для ответа, а тут и соображать-то некогда – сразу и отвечай. Сорок пять минут дикого напряжения они выдержали, изображая из себя дисциплинированных учеников, да и повезло им: учительница в этот раз их не спросила. Конечно, нельзя было сказать, что они в иностранном совсем тупые, оценки в старой школе они имели хорошие, но…

– Да… – протянул Толстый, как только они оказались в коридоре на перемене. – Надо подтянуться, а то…

– А то пропадём, – хмуро согласился Длинный. – Здесь требования ого! – добавил он. – А то наши прошлые четвёрки враз в тройки, а то и в…

Он не стал произносить слово «двойки» – уж очень не хотелось им докатиться до такого безобразия. Они и не докатились, но вначале на тройки, как говорится, съехали.